– Ты хоть примерно помнишь, что было вокруг? – спросила Таня.
– Статуя девы Марии так печально на меня посмотрела, когда меня достали из туннеля, – вспоминала Аля. – Ещё были жуткие готические кресты, ангел, череп и кости.
– Вообще не помогаешь, – нервничала Кэт, – тут повсюду черепа, крылатые ангелы, а девы Марии одна печальней другой.
Рыжеволосая подруга была чертовски права. Бюстов, статуй и барельефов здесь было чуть ли не больше, чем в Летнем саду. И они были не просто застывшими изваяниями, их лица были полны эмоций, причём не только скорбных. Некоторые были блаженно спокойны, другие немного усталыми, а третьи, как вот этот маленький пузатый ангелочек, веселились от души.
Проходя мимо одного из надгробий, Аля услышала тихий плач. Подойдя ближе, она увидела, что это рыдает ребёнок на барельефе, уткнувшись в колени матери. Рядом с ним стояла девочка, которая нежно вздыхала, поглаживая кувшин. Третий малыш протягивал к ним руки, загораживая собой камень с тремя символами: крест, полумесяц и что-то похожее на молот. Аля подошла ещё ближе, чтобы рассмотреть, чья это была могила. Надпись сильно стёрлась, в темноте сложно было разглядеть. И фамилия была какая-то чудная. То ли Белозёрские, то ли Белосельские, то ли все они разом. Аля так увлеклась этой сценой, что голос Нэнси посреди тишины кладбища испугал её:
– Эй, девчонки, смотрите, чё нашёл.
Три подруги, словно мошки устремились на свет фонарика в его телефоне. Он стоял на входе в небольшой мрачный склеп.
– Чего там? – спросила Таня, которая оказалась ближе всех.
– Тут дыра в земле, рядом здоровенный камень, вон там молящаяся дева Мария и адамова голова.
– Чья голова? – подоспела Кэт.
– Вы чё, не знаете? – удивлялся Нэнси, – Череп и кости, – он указал на каменное изображение, – знак бессмертия души.
Видя непонимание в глазах девчонок, он объяснил:
– Прах Адама был омыт кровью Христа на Голгофе, тем самым даровав спасение от греха.
– Откуда ты это знаешь? – Таня была поражена познаниями паренька, показавшегося ей недоумком.
– Я полон загадок, хе-хе, – издал он свой коронный смех и подмигнул Тане.
Аля слышала их голоса, но никак не могла найти путь через узкие и витиеватые тропинки кладбища. Наконец, прорвавшись сквозь гранитные джунгли, она спросила:
– Чего нашли?
– Смотри, – обратилась к ней Кэт, – это оно?
– Оно, – без колебаний ответила Аля.
– Как ты могла не запомнить, что вход прямо рядом с главным склепом?
– Меня почти сразу огрели по голове, – разозлилась Аля, – я бы посмотрела, что ты запомнила.
– Не кипятись, – успокаивала её Кэт. – Предлагаю первым запустить Нэнси, его не жалко.
Тот лишь посмеялся в ответ.
– Конечно, я бы и так пошёл первый. Я же мужчина. Я не дал бы своей булочке идти вперёд себя, – он лукаво посмотрел на Таню.
– Меня зовут Таня, – строго сказала она.
– Да, хоть Птеродактиль, –