На аллею, освещённую двумя рядами стилизованных под старину фонарей, ложился штриховой узор теней от крон деревьев. Фонари светили каким-то мистическим светом, делая всё вокруг необыкновенным, волшебным. Как те, что освещали путь Золушке, когда она ехала в карете на бал. Во всяком случае, так Юле казалось в эту минуту. Деревья представлялись спящими заколдованными принцессами, ожидавшими в сонном оцепенении, когда принц придёт и разбудит их поцелуем, и они расцветут буйной, бесстыдной, сознающей своё превосходство красотой.
– Как здесь красиво, – сказала неожиданно для себя Юля.
– Да, и особенно, когда никого нет. Так тихо, спокойно… Красота – это единственное, что придаёт жизни смысл. Об этом писали Достоевский и Руссо. Так ты в одном классе с Ромой и Оксаной учишься?
– Да. К сожалению.
– Почему «к сожалению»? Впрочем, согласен, они те ещё черти. Королёва много о себе воображает, а Егоров закончит дни в кутузке.
– Как с языка снял. А ты где учишься?
– Грызу гранит науки на втором курсе философского.
– Ты такой умный?
– Да ерунда, на каждого мудреца довольно простоты, – он махнул рукой. – Я мог бы оказаться где угодно. Не люблю сковывать себя рамками, условностями.
Они дошли до Площади Победы. В дальнем её конце зиял слепыми тёмными окнами художественный музей. Справа через дорогу надменно высилось здание мэрии. Слева белел Воскресенский собор. Хотя площадь, парк и окрестности считались «центром города», на самом деле они располагались ближе к северо-западной окраине.
Юля и Антон подошли к фонтану. На дне в свете фонарей поблёскивали монетки.
– Давай бросим и мы, – предложил он. – На счастье.
Он достал из внутреннего кармана куртки два медяка, один дал ей.
– Ну, на счёт три…Раз, два, три!
Они синхронно бросили монетки.
– Готово, – улыбнулся он.
Она улыбнулась в ответ, слегка неуверенно:
– Разве этим можно подкупить Фортуну?
– Кто знает? Она дама своенравная. Вот в Риме есть знаменитый фонтан Треви, туда туристы за год набрасывают мелочи на миллион долларов.
– Ничего себе. И кому это всё достаётся?
– Кажется, монеты собирают священники и отдают бедным.
Юля поёжилась от дуновения ветерка.
– В одиннадцать резко холодает, – заметил Антон. – И ещё не лето. Ты слишком легко одета. Накинь мою куртку.
Он стянул джинсовку с плеч и подал ей.
– А ты?
– Да я парень горячий, аж кровь в жилах кипит. За