Уилли обнял его и дрожал от сдерживаемых рыданий. Джейми гладил его по голове, по спине и утешал по-гэльски.
Он первый прекратил их трогательную близость, отстраняя мальчонку.
– Идем ко мне. Я хочу подарить тебе кое-что.
Сеновал больше не был единственным прибежищем Фрэзера: он давно жил в каморке у кладовки, принадлежавшей раньше главному конюху Хью, который больше не занимался лошадьми. Там было мало места, но было главное – тепло и возможность побыть одному, когда хотелось.
Скромное убранство комнаты составляли койка, табурет, ночной горшок и небольшой столик, на котором размещались все необходимые предметы: книги, большая тонкая свеча в глиняном подсвечнике и маленькая толстая свечка перед статуэткой Богоматери. Деревянную фигурку Святой Девы прислала Дженни, заказав ее у французских мастеров.
– Зачем здесь эта свечка? – полюбопытствовал мальчик. – Бабушка сказала, что так делают только грязные паписты. Мы не жжем свечей перед языческими образами!
– Выходит, я грязный папист, – ухмыльнулся Джейми. – Но это вовсе не языческий образ, это Дева Мария.
– Да? – Уилли казался заинтересованным. – А зачем жечь свечи перед ней?
Джейми задумался, почесывая буйную шевелюру.
– Ну-у… Для того чтобы помнить, наверное. Когда начинаешь молиться, зажигаешь свечу. А пока читаешь молитву, вспоминаешь тех, кто тебе дорог, кого ты любишь. Свеча горит и будто запоминает тех, кого ты помянул в своей молитве.
– И о ком ты молишься?
Мальчонка походил на воробья после драки – такой же взъерошенный и неприбранный. Но его все еще красные глаза уже горели от любопытства.
– Ой, об очень многих людях, всех сразу и не перечислишь. О тех, кто находится на моей родине, далеко отсюда, и о тех, кто сейчас вдали от дома. О родных, они живут в горах в Шотландии. Там моя сестра и семья. О друзьях. О жене.
Иногда Джейми зажигал свечу, чтобы помянуть юную прекрасную Джиниву, чья жизнь была такой короткой, но, разумеется, Уилли не узнал этого.
Мальчик нахмурился, обдумывая услышанное.
– Но ты ведь не женат!
– Я был женат. И я всегда помню об этом.
Уилли потрогал деревянную фигурку, словно боясь нарушить ее покой и в то же время желая удостовериться в ее силе. Дева Мария была кротка подобно голубке, она ласково протягивала к нему руки.
– Мне тоже хочется делать как ты. Хочу быть грязным папистом! – выпалил юный английский граф.
– Нет, что ты! Разве тебе можно? – Джейми был напуган и растроган этим неожиданным признанием. – Бабушка и тетя сойдут с ума.
– Что, у них тоже пойдет