«Итак… пути назад нет, – подумала Ольга. – Моя участь решена. Но как тяжело расставаться с жизнью, когда тебе только восемнадцать лет. Хотя мне временами кажется, что я прожила долгую и мучительную жизнь, равную целому столетию».
Ольга тяжело вздохнула и, закрыв глаза, прижала руки к вискам. Нестерпимо болела голова, и мысли, набегая друг на друга, постоянно путались. О чем думает человек в последние моменты своей жизни? Наверное, он вспоминает свою прожитую жизнь, короткую или длинную, своих родных и знакомых и мысленно прощается с ними навсегда. Именно так и поступила Ольга.
«Родные мои… мама, отец, братья и… Григорий, я всех вас люблю и шлю вам последний прощальный привет…»
Весть о том, что русская девушка Ольга Светлова отказалась работать на военном предприятии и за это лагерная администрация применила к ней самую суровую меру наказания, быстро облетела «Равенсбрюк». Заключенные с замирающими сердцами следили за судьбой девушки, которая для всех, независимо от национальной принадлежности, олицетворяла собой женщину – стойкую и мужественную. После каждого допроса заключенные по цепочке от одного барака к другому передавали: «Она жива… она еще жива!». Всего несколько слов, но как много для всех они значили: «Борется, не сдается…».
Несколько дней Верман истязал заключенную 22493, но кроме короткого слова «нет», которое он понимал уже и без переводчика и которое приводило его в ярость, так и не смог ничего добиться. Верман смотрел на Ольгу и не мог понять, откуда у этой маленькой хрупкой девчонки брались силы. От сильных побоев и пыток она еле держалась на ногах, лицо ее превратилось в кровавую маску, а тело было покрыто синяками и язвами от ожогов. И лишь глаза светились ярким огнем, и в них по-прежнему не было покорности и страха. Каждую минуту Верман мог убить Ольгу, применив свой смертоносный удар. Да что там удар! Он мог ее повесить, застрелить, бросить на растерзание овчаркам или просто отдать «милой», всегда улыбающейся фрау Оберхойзер – врачу хирургического отделения лагерной больницы. Верман вынужден был признать, что по части изобретательности в своих медицинских экспериментах над заключенными фрау Герта во многом превосходила его, однако самолюбие и мужская гордость не позволяли ему прибегнуть к помощи Оберхойзер. Это было делом его чести.
«Ты упряма, но у меня есть метод, с помощью которого я заставлю тебя, русская свинья, работать», – твердо решил для себя Верман.
Ольгу втолкнули в комнату, облицованную темным кафелем. Железная дверь с шумом захлопнулась, и тотчас на нее с потолка рухнули потоки обжигающей воды. Ольга, скрестив руки на груди, прижалась к стене. Но вдруг свет погас, горячая вода остановилась, и вместо