Чистый бор. Татьяна Чекасина

с трудом далось это длинное слово во время его тронной речи в директорском кабинете. Без этой «взаимо-мости», как тот выговорил, не выйдет работать непрерывно. Дядя Федя трелюет не так ловко, как Гришка Сотник, например. Тот по хлыстам ходит, как гимнаст по бревну. Как в цирке кольца, – накидывает чокеры, и оттого времени на трелёвку – минимум. Не предполагал, что Луканин так легко согласится на обрубку. Вот бы так – и этот дядька Оградихин.

      Прибыл новый трелёвщик. Микулов рад трактору Ильи:

      Заиграет гармонист,

      зашумит вода в реке!

      А Шура, моя Шурочка,

      да Шура моя дурочка!

      – Ванькя! Ты меня во гроб вгонишь, Ванькя! – радостно откликнулась его жена.

      Днём тихо. Ветер умчал на Вычегон. Над тайгой поднялось небо ледяным потолком.

      Выходной. На обед пригласил бригаду, а явились только близкие. Самовар. Евдокия – с шаньгами, Илья – с кругом колбасы, Гришка – с поллитровкой… Николай – маринованных грибов, огурцов, помидоров, отварной картошки. Дочка Тимофеева – яблок для детей. И они втроём уходят в детскую. Шрамков зовёт эту девицу, но она отказалась, мол, не голодна. Да и дети накормлены.

      – Мы читать будем! – громко уверенно сообщает Настя.

      – Нам немного почитают, – с Ираидиными интонациями – Любочка.

      Девушка неговорливая декламирует, как преподаватель:

      – «У отца было три сына.