– Репертуар?
– Ну, да.
– И жена его голосистая! Эта пара будет украшением программы. Они русские народные поют. Электромузыка многим надоела.
Доволен итогом в клубе, но вспоминает какие-то недомолвки Ираиды через помехи на линии…
На другой день во время обеда Шура Микулова причитает песенно:
– Ох, Николай, помоги, от твоих слов он зашьётся! Пущай бы ему – эту «торпеду»! А гармонику проклятую отдать в клуб! – Информацию о том, что он в клуб наведался, растиражировало сарафанное радио.
Иван прикрывает руками лицо.
– Не гармоника.
Другие глядят так, будто Николай оговорился. Зойка остановила раздачу борща.
– Ба-ян!
Микулов отнимает руки от лица и глядит в лицо Шрамкова, как кролик-алкоголик на льва-нарколога.
– Мы были в бараке у сезонников, и мы: Евдокия Селивёрстовна, Илья Горячевский, Григорий Сотник, удивлены, как ты пел и как играл на баяне. И от нас заявление к тебе, Иван Афанасьевич…
Шрамков, будто подбирает слова. Но подобрал их раньше. И теперь отправляет эти слова к себе в сердце, и оттуда их говорит:
– Не дело тебе в этой «Бригантине» инструмент трепать и голос драть. Ты должен в клубе. Ты – артист! Мы договоримся о твоём концерте. Тут в отрыве от городов и с плохой телевизионной трансляцией, ты нам напомнишь любимые песни. В выходной переговорим с завклубом.
Он внимательно оглядывает аудиторию. Публика рада, Луканин не рад, и это не радует. Наверняка, впереди воспитательная работа и с этим собригадником, хотя он, вроде, не пьёт.
Шурка ахнула. Иван рот открыл в удивлении. Так, не закрывая рта, он принялся за борщ, удивив публику, так как давно не ел. Молчание. Стук ложек.
Обидные перестановки (Луканин)
Горе работать на Косогоре! Не мог этот рвач вырвать нормальную делянку! Чёрная Падь, в которой до этого рубили Луканинцы, увешана сухостоем мёртвых деревьев, как паутиной. А тут – кусты, молодой ельник, трелёвка по горкам. Какая техника вытерпит! Трактор Ивана опять… Но не удалось ему дрыхнуть на лавке (тут две, как раз для дрёмы). Шрамков со своим трактористом оживляют трелёвщик. Но Ивана не ругают, говорят про «дефект».
Шрамков отколол номер, хоть в клуб не ходи… Начала-то Шурка. Она обратилась не к Луканину, который и давний друг, и бригадир, в конце концов! Она умоляет этого рвача уговорить Ивана закодироваться от пьянки! Ведь не обратилась она к нему, к Луканину! Обидно, будто не нужен себе, не говоря о том, что не нужен другим. Будто не хотел, чтоб его друг Иван не пил, и все они заработали много денег!
От конторы Иван отправился к вербованным, но – с Шурой.
– За баяном; много денег уплачено, говорит Шура, а бросает в бараках, – довольная Катерина.
– Колька-то сбрендил с этим концертом для Ваньки!
– Это ты сбрендил! – откликнулась «вежливая» жена.
Идут рядом, хотелось толкнуть её в сугроб, чтоб замолкла.
Катерина