– А ты уж и знаешь, где стража наша?
– Тоже мне, тайна! – гостья рассмеялась, фыркнула. – Братовья-то у меня на что!
Братья у вдовушки были еще те – сущие разбойники. Приходилось – сталкивались… Да и сама-то вдовица повадками напоминала знаменитого французского средневекового барона, что выстроил невдалеке от королевского замка свой, не хуже ничем, и грабил, стервец, всех гостей своего сюзерена подряд безо всякого стеснения, еще и девиз над воротами начертал: «Я не король, я – барон де Куси». Как-то так. Вот так же и Костомара! Вообще, если честно, не двор у нее, а настоящая разбойничья шайка! Потому и уважали. Побаивались.
– Так выпьем же за прекрасную нашу гостью, длани коей… а ланиты… А очи как яхонты! – Кондратий Сучок уже изрядно хлебнул медовушки, витийствовал.
– Кондратий Епифаньевич! Яхонт-то ведь красный! – Гостье подобное внимание нравилось, вон, раскраснелась вся, смеялась. Аж ямочки на щечках… Ну до чего же краса!
– Он хотел сказать – смарагды, – хохотнул староста Аристарх, здоровенный, очень крепкий с виду дед с придавливающим взглядом. Нынче, правда, взгляд его никого не давил, наоборот даже!
– Ну да – смарагды, – воевода Корней Агевич одобрительно закивал и подозвал челядь. – А, налейте-ка… А то сидим, как дурни – трезвые.
Ну, трезвыми… это – как сказать. Хмельного на столе было в избытке. Брага, медовуха, вареный (еще иногда называли – твореный) квас, больше похожий на крепкое темное пиво, какое Михаил Андреевич Ратников как-то пивал в бытность свою в Риге, в одном из старинных тамошних кабачков.
Как было принято, за обедом решали дела, потому и не спешили. Правда, многие уже потихоньку ушли, и одним из первых – Кузнечик. Выспросил у вдовы про старых своих знакомцев, покивал, да тихонько – бочком, бочком – только его и видели. Ну и правильно – чего себя насиловать, коли по жизни непьющий?
С помощью Костомаровой «шайки», к слову сказать, можно было при большой нужде надавить на «журавлей», вне зависимости от того, кто там у них староста. Тем более что тамошние «лешаки», воины-невидимки, по-прежнему делились на группировки и друг с другом не ладили.
– Я там, во дворе, сани видела… – Между тем гостья все улыбалась Мише. – Красивые! Потом ты на них – обратно, а я бы к себе… У меня паренек младой на заимке оставлен, он все возы наши чинит, хомуты мастерит, полозья… Вот бы и посмотрел сани-то. Может, чего и перенял бы.
А губа у вдовицы не дура! Сани-то специально для боярыни Анны Павловны деланы, легкие, быстрые, словно птица, да и кузов удобный, с теплой накидкой и мягким сиденьем. Пару вороных запрячь, да… «Ламборджини»! «Феррари»!
– Ну, коли матушка разрешит… Я спрошу.
– Ты всегда у матушки отпрашиваешься?
– Сани-то ее…
– А… Тогда понятно. Книжицы не забудь прихватить, да.
«Ну так, уже прихватил. Ишь ты, сани ей приглянулись… Еще и проводить попросила. До заимки ее. На ночь-то глядя, да… Ну, на таких-то санях туда – с полчаса да столько же обратно.