Арина вышла на балкон полюбоваться закатом над Волгой, а заодно подумать о жизни. Недавние события, свидетелем которых она стала, что-то изменили в ее душе. Она вдруг поняла, что мир, каким она его себе представляла – добрым, радужным, приятным, – существует только в ее воображении. На самом деле жизнь сложна, жестока и несправедлива. И она не может в ней ничего изменить!
Солнце опустилось к самой воде, разукрасив ее во все оттенки красного. Купола Рождественской церкви стали оранжевыми, а стекла домов на дальнем берегу – алыми. Арина замерла, завороженная столь дивной картиной, и не услышала, как сзади к ней подошел отец и остановился у нее за спиной.
– Красиво, правда? – знакомый голос вывел девушку из оцепенения. Она грустно улыбнулась и обернулась к отцу:
– Не вяжется эта красота с тем, что происходит сейчас в городе.
– Именно об этом я и хотел с тобой поговорить. – Лицо Алексея Ананьевича было серьезно и сосредоточенно. – Я слышал, ты бегала на площадь.
– Да.
– Зачем? Я же говорил тебе, что это опасно.
– Я знаю, но палили так громко, я думала, что за воротами, вот и выбежала.
– Деточка, никогда больше так не делай. Не женское это дело.
– Но мадам там была…
– Мадам за это поплатилась. Ее высылают из страны.
– Но она только помогала раненым.
– Она ударила полицейского, когда он хотел помешать ей вынести одного рабочего из этого пекла. Потом ее заметили перед зданием Народного дома, где митинговали марксисты.
– Но она правильно сделала, что ударила, они звери, а не люди. Я видела, как они забивали безоружных дубинами.
– Доченька, – отец мягко взял ее лицо в свои руки, – я так же, как ты, возмущен действиями властей. Я был против, уговаривал барона быть помягче, но меня никто не слушает. Они считают меня «мягкотелым либералом» и даже винят в том, что это я все допустил, хотя сами прекрасно понимают – просто у народа кончилось терпение.
– Но ты же председатель городской Думы, неужели ты ничего не мог сделать?
– Детка, мы занимаемся только хозяйственными делами. Мы бессильны.
– И ты не можешь сделать так, чтобы мадам осталась?
– Это тем более. Тебе придется с ней попрощаться. Завтра она уезжает.
– Но я не хочу!
– Ты уже большая. Мадам научила тебя всему, чему требовалось. Вы и так бы скоро расстались.
– Но мы могли бы видеться, переписываться.
– Понимаю,