– Я не люблю машин, там плохо пахнет.
– Зато там тепло.
– Мадам, вы делаете успехи. Ваш русский стал очень хорош.
– Лиса, а не дегочка. – Мадам Фурше приобняла воспитанницу, она ее обожала. Да и разве можно было не любить такого милого ребенка?
Арина спустилась к себе в комнату. На кровати уже был приготовлен ее праздничный наряд. На этот раз он был серебристо-голубым. Платье из атласа, по последней французской моде, чулки, сапожки, накидка, отороченная и подбитая голубой норкой, а еще сумочка и веер из страусовых перьев. Девочка оделась, не без помощи няни, стараясь не испортить прическу, и подошла к зеркалу. За эти годы она сильно вытянулась, похудела. Но щеки оставались по-детски пухлыми и румяными. Волосы сильно отросли и теперь доходили до талии. Но сегодня их убрали в высокую прическу и украсили гребнем с каменьями, папа говорил с какими, но она забыла.
Арина присела на дорожку. Поистине сегодняшний день нисколько не хуже праздников ее рождения. С утра ей разрешили присутствовать при подготовке угощения, потом при уборке, она даже натерла одну золотую ручку. После обеда, устроенного в доме вице-губернатора для детей, они с мадам ездили на Нижнюю набережную, где был возведен ледяной дворец. Теперь же они с папой отправляются на балет «Щелкунчик», после которого в их доме будет бал. Арине разрешили на нем не только поприсутствовать, но и на правах хозяйки встречать гостей. Вот уж весело будет!
В дверь постучали.
– Папочка, входи.
– Моя красавица готова? – Отец, как всегда элегантный, вошел в комнату.
– Да. Но скажи, мне накидку надо будет снять в театре?
– А ты не хочешь?
– Я хочу ее вывернуть. С изнанки такой красивый мех, потом все подумают, что у меня две накидки.
– Форсунья ты моя. Делай как хочешь. Но мне кажется, что так очень красиво.
– Правда-правда?
– Я тебя когда-нибудь обманывал?
– Ну… – Арина задумалась, прикусив палец. – Про трамвай ты немного приврал.
Отец засмеялся удивленно – как он не заметил, что его чадо уже серьезное, не по-детски развитое существо. Он взял дочь за руку, как делал обычно, и повел на улицу, к стоящему у ворот автомобилю.
В машине ехали молча. Арина думала о маме, вернее, об ее отсутствии. Как бы ей хотелось, чтобы у нее, как у всех, были оба родителя, но ее мама умерла при родах, а второй раз папа почему-то не женился. Она постоянно порывалась спросить почему, но не решалась, хотя сегодня можно бы попробовать.
Девочка с любовью посмотрела на отца. Такой красивый и добрый, наверное, пользуется большим успехом у дам. Правда, в последнее время он стал каким-то нервным и немного постарел. Арина всегда знала, что папочка далеко не юноша – ему в этом году исполнилось пятьдесят, но из-за хрупкости, гладкости румяного лица и невинности глаз ему нельзя было дать больше тридцати семи. Арина знала, что виноваты в этих изменениях не только годы, но и переживания. Хотя жили они по-прежнему весело и богато,