– Эх, воля–вольная, – он потянулся, устраиваясь поудобнее, – выйдем из этой проклятой чащи и как заживём!
Зулейка улыбнулась. Она была полностью согласна с ним.
7.
От багряной свечи остался почти огарок, и Марена поймала себя на мысли, что ей придётся использовать восковые. Она уже знала, как создаются господарские, но у неё ничего не получилось бы без Зулейки. Почти всё чародейство упиралось в навий мир. Зато она могла обернуться птицей. Правда, ненадолго. У неё не выходило это так, как у Бажены, которая обучалась перевоплощению в разных зверей. Марена даже не могла раскрывать клюв – настолько слабой были её умения.
Она дождалась, когда погаснет оставшийся кусочек воска и янтаря, затем выскользнула из господарской спальни и крепко закрыла дверь. Уж слишком не хотелось, чтобы другие узнали об этом.
– Ты где пропадала? – на лестнице ей попалась Ядвига. – Мы уже все собрались.
– На чердаке, – невозмутимо ответила Марена. – Будете танцевать с бесами или вызывать умертвие?
– Очень смешно, – фыркнула та. – Можешь встречать Самхейн в одиночестве, мы не настаиваем.
– Я знаю тех, кому сегодня придётся хуже, – она тяжело вздохнула и зашагала в сторону кухни.
Марена мысленно возвращалась к Лыцку и Зулейке. Ей хотелось узнать, каково оно – проводить колдовскую ночь в холодной чаще, среди неведомого зверья, мороков и духов, которые никак не могут найти тепла и покоя. Она же схватила кусок пшеничного хлеба и села в углу стола. Сегодня разговор не клеился – каждый был сосредоточен на своём. Грицай перемешивал колоду, то и дело раскладывая карты. Марена хотела подсмотреть, но вовремя одёрнула себя. Если понадобится, прорицатель сам откроет ей нужное.
– Не ходи к нему, – Грицай посмотрел на Марену так, словно хотел стереть с лица земли. – Пойдёшь – себя потеряешь.
– К кому? – спросила чародейка.
Парень не ответил и принялся снова перетасовывать карты. Совершенно не к делу ей вспомнился Юркеш, но он не писал Марене с тех пор, как закончилось лето. В последних письмах княжич уговаривал её присоединиться к степным племенам, чего она сделать не могла. Ни тогда, ни сейчас. Хотя сердце предательски ныло. Марена утешала себя тем, что их дороги с княжичем всё равно однажды разойдутся, а ремесло останется при ней и ещё теснее вопьётся в душу.
Ярем разливал по чашкам травяной чай с черникой. Бажена доваривала кашу. Ядвига вышивала подсолнухи, Лешко сидел в облике мыши и грыз кусок сыра. Без господаря между ними начал зарождаться холодок, пока ещё маленький. Каждый из них уходил в себя всё глубже и не