Обстановка оказалась на удивление стабильной. Стража стояла у гроба, как и было приказано, тело покойника, завернутое в плащаницу, было на месте в целости и сохранности, насколько это вообще возможно после распятия. Иосифа тем не менее обнаружить не удалось. Так он и исчез вместе с посудой, которую тогда же и назвали Тазик Иосифа, который на протяжении столетий совершенно не волновал массового человеческого сознания, пока не актуализировался в рыцарские времена под другим брендом.
23.
Стоя перед копьем Лонгина, венский аптекарь Иосиф Гитлер всегда вспоминал эту историю. Куда скрылся Иосиф из Аримафеи для него, конечно, не было тайной. Куда же ему было податься, как не в подземный Иерусалим, последнее, как его тогда называли, прибежище еврейских патриотов. Где Иосиф из Аримафеи вышел на солнечный или лунный свет, Иосиф из Вены тоже догадывался. И на что действительному члену Синедриона нужны были биоматериалы того, кого одни называли Смутьяном, а другие Спасителем, у аптекаря Иосифа Гитлера были свои сугубо профессиональные соображения, с которыми он ни с кем не собирался делиться.
Однако пришло время раздела Речи Посполитой, и Копье Лонгина вместе с самой Веной остались в жизни, которая для Иосифа Гитлера превратилась в настолько прошлую, будто ее никогда и не было в настоящем. Евреи из тех частей Польши, которые отошли к Австрии и Германии, были изгнаны и подались в Россию. Среди них было множество родственников венских Гитлеров с фамилиями, в основном оканчивающимися на «ич» и «ский»: гитлеровичи, гитлеревичи, гитлеревские, гитлеровские и тому подобное.
«Раз евреев стали выселять из австрийской периферии, значит, и до Вены когда-нибудь дойдет», – решил Иосиф Гитлер и принял историческое решение для своей семьи, спасшее несколько жизней из его далекого потомства, поскольку в будущем все австрийские гитлеры семитского происхождения были поголовно и с необыкновенной ревностью истреблены австрийскими гитлерами арийского происхождения. Так семья венского аптекаря Иосифа Гитлера оказалась в Бредичеве.
– Ничего, – строго сказал он жене, которая пришла в ужас с первого взгляда, брошенного ею на Бредичев. – Знаешь, как называют этот город славяне? – Иосиф сделал многозначительную паузу и со значением произнес. – «Торговый Иерусалим Израиля», а еще «Волынский Иерусалим».
– Да пусть они называют его хоть Царствием Небесным, – откликнулась на слова строгого мужа жена и горько разрыдалась.
А через тридцать лет в Бредичев поучиться игре на струнных у местного профессора и послушать пение канторов в здешней синагоге приехал будущий композитор Шопен. Тут он познакомился с одним из отпрысков к тому времени уже покойного бывшего венского аптекаря Иосифа Гитлера. Молодых людей сближал не только абсолютный слух, но и значительный интерес к музыке хасидов и теории круговорота напевов в природе. Глубоко генетически обиженный на Австрию и все немецкое Ицик Гитлер не стеснялся делиться с новым приятелем из Варшавы своими мыслями