И в самом деле, несмотря на то, что в уезде в то время, как и в других местах России, были постоянные крестьянские бунты, и тем или иным пришлось поплатиться не одному помещику, у Новосильцевой в её имениях было относительно спокойно. Возможно, это спокойствие и достигалось вследствие «дипломатии» помещицы.
– Спокойной ночи, ма шер, – проговорила Новосильцева и в сопровождении Даши направилась в отведённую ей комнату. По какой-то необъяснимой случайности это была та комната, которую мы описали в самом начале.
«Да, – подумала Мария Александровна, – где уж тут «спокойной ночи»! Подбери, говорит, педагогов. А где их здесь найдёшь? Не дай Бог, большинство такими, как Чикунская, окажутся. Да даже если будут, так ведь они где-то уже служат, как их к себе переманить? Пойдут ли? Да и удобно ли это будет перед другими учреждениями?» Затем она посмотрела на толстую пачку денег, оставленных попечительницей, и мысли её приняли другое направление: «Вот ещё эти деньги. Что же на них купить? Ведь я, наверное, и не разберусь, чего не хватает. Накуплю какой-нибудь ерунды, а потом сама на себя ругаться буду. И посоветоваться не с кем. Ну всё, что нужно для преподавания русского языка, я сумею подобрать, библиотечку Варя поможет составить, а остальное… Попробовать посоветоваться с Чикунской? Нет, нельзя, та нарочно такого насоветует, что потом со стыда сгоришь. Неужели так и не найду себе помощников? Хотя, что я так уж раскудахталась, как это никого? А эта молодая и занозистая учительница, кажется, Замошникова её фамилия. Если тут найдётся с десяток таких, то жить можно. Надо будет с ней посоветоваться…»
Затем мысли её перешли на детей: «Очень давно нет известий от Мики, где он? Что с ним? Ведь он на войне. На этой бессмысленной резне, – как про себя называла Мария Александровна Русско-Японскую войну. – Ничего не пишет Лёля, как устроилась её семейная жизнь? Может быть, уж ребёнка ждёт? Молчит и Нина, а ведь я послала ей немного денег из высланных Новосильцевой на дорогу и сообщила свой новый адрес. Ответа пока нет».
– Как-то там в Рябково, – невольно вздохнула она, но сейчас же отогнала от себя эту мысль. – Ну и пусть, сам виноват! А я? Нет-нет, об этом думать нельзя!
И она возвратилась мыслями к новой работе, которая рисовалась ей смутно и тревожно: «Итак, необходимо как можно скорее включиться в дело, надо выяснить, что именно следует приобрести, ехать закупать и сделать так, чтобы с первого сентября 1905 г. гимназия, теперь уже её гимназия, начала жить. Бог с ней, с Новосильцевой, будем подчиняться. Да она, кажется, и умна, и