Но так получалось, что Губарев помогал уходить только другим.
Трёхлетний бой, который был ничуть не легче ежедневных схваток на поле брани, выигран.
Говорили что-то об окончании войны.
В одно вешнее утро сорок пятого пленных построили и повели.
– Под откос, – гадали одни.
– Наши близко! – уверяли другие. – В глубь Германии гонят.
По дороге начало твориться странное.
Исчез один конвоир, через километр второй.
Исчез ещё один, ещё…
Потом фельдфебель достал пистолет и совсем без энтузиазма, коверкая русские слова, сказал:
– Вы дошли, и я дошёл. Мог я вас… Пах, пах!.. Ну… Идите, куда хотите, а я – куда знаю, – и ушёл, оставив кучку удивлённых пленников.
– Куда идти? – спросил Василий. – Вправо? Влево?
– Прямо! – фальцетом выкрикнул долговязый юноша, и парни побрели дальше по дороге.
Смотрят: двое с винтовками.
Хотели бежать в лес.
Те заметили. Зовут.
Ба! Да это английский патруль. Союзники!
– Военнопленные? Проводим вас к землякам.
– О! Нашегo полку прибыло! – тискал в крепких объятиях каждого новичка старший лейтенант. – Теперь нам веселей будет!
– Веселей, – хмыкнул один из «старичков». – Вчера ушёл Сизов и – как в воду. Где он? Что с ним? Не сегодня-завтра домой, а человека нету.
– А кто виноват? – спросил лейтенант. – Сами. Дружнее надо быть, смотреть за своими людьми, охранять наш лагерь. Всё равно без дела сидим на этом сборном пункте. Кто пойдёт в комендантскую роту?
– Пиши, – бросил Губарев.
– Тоже, – сделал шаг вперёд Сидоров.
Наутро, 21 мая, Сидоров и Губарев вместе с четырьмя англичанами поехали патрулировать.
Добродушный английский капрал сыпал острогами и блаженствовал, когда его шутки вызывали смех. Почему-то казалось, что они не на службе, а на загородной прогулке. Так они были веселы и беззаботны.
Остановились у местечка Мейнштедт.
– Какой порядок несения службы? – спросил Василий.
– Какой больше по душе! – шутил капрал. – Выбирайте. Можете идти в обход по двое, если желаете, или всей компанией. Главное, не забудьте вовремя поесть.
Иван и Василий молча ходили по дорогам, пристально всматривались в прохожих.
– Знай их язык, я б им объяснил, что такое служба! – злился Василий.
Иван только вздохнул.
И снова молчат.
Я спросил у Губарева, какие особые приметы у его напарника Сидорова.
Губарев в шутку ответил:
– Ну… приметы… Разве что в два раза тупее меня. Вот и все приметы…
Обедали с тремя англичанами. Четвёртый охранял.
Потом трое вышли из дома, стали у крыльца весело болтать.
А тот, четвёртый, пошёл есть.
Иван и Василий к вечеру вернулись с патрулирования.
– Идём кофе тринкен, – предложили англичане.
– Нет! – в один голос ответили Губарев и Сидоров и отправились на дорогу.
– Видишь, – Василий показал рукой на трёх незнакомцев,