– «Угрызения совести следов зубов не оставляют».
– Надо было молчать про оба пачпорта.
– Конечно! «Строить воздушные замки хочется в две смены».
– Год дадут. И не чешись, где не чесалось… Дело дальшь побегить. В милицию! В верховный орган! Теперь я всё… Пропала… А ты живи. Я буду добиваться, чтоб тебя у Нюрки прописали. Будет кому заступиться. Не то она меня растопчет, как слон больного старого таракана.
– Так как у вас оказалось два паспорта?
– Всё из-за Нюрки. Эта турка взяла мой пачпорт из-под подушки. Я четыре месяца не могла получить пензию. Голодная. Написала заявление. Через месяц дали новый пачпорт. Тут и старый отыскался под койкой… Я совсемушко пропала. Год просижу, а она меня выпишет. Эх… Я ж в Брянске прописалась… Тут бы по другому пачпорту значилась. А то… Сидеть… Как же я буду сидеть в тюрьме цельный год без пачпорта? То было два пачпорта, а то ни одного! Совсемко обнищала. И сиди ещё им за так… Цельный год! Это ж… Ну цельный годушко! Это какая ига на меня пала?
«Умом Россию не понять… А может, проблема в уме?»
27 декабря
До самой смертушки буду жить!
Ночь Нюрка дежурила.
С утра отсыпалась.
Проснулась в полдень и увидела бабку:
– О чернонёбая припёрлась! Когда ты сдохнешь?
– Никовда! Во зло тебе до самой смертушки буду жить, жить, жить! И всё!! И всё!!!
– Прибью!
– Я сама тебя убью чем попадя. Посудимся за квартиру…
– Аферистка!
– Вишь, Анатолик, как выражается? Культурная. Все мужики её!
– Я с ними ничего…
– Подзаборная шмара.
– А! – Нюрка прыгает с койки и хлоп старуху по щеке.
Старуха летит на кухню, где я бреюсь:
– Видишь, Анатолик! Налетает!
Бабка хватает чашку, чтоб запустить её в Нюрку.
Я предупреждаю:
– Начнёт бить, я не вступлюсь.
Старуха ставит чашку на стол. В досаде выдёргивает штепсель из розетки:
– На меня налетает да ещё за так слушает мою радиву! – Она срывает брехаловку со стены и прячет под ключ в гардероб. – Пойду отседовки. Не умру. На улице я буду целей.
– Иди! Иди! Костыляй! А я найду какого-нить бармалея. Не буду больше бояться! Дам!.. Гришка, рви! Рожу, как Катька. А ты иди… Мне всё можно. Я больная…
– Я пойду к твоему врачу, скажу: не давайте ей никакой группы. Она фулюганит! Бандитка!
– Молчи! А то совсем прибью.
– За это срок дадут!
– За тебя дадут срок? Не смеши!
– Драться с тобой не буду, пока не прибила.
И бабка молча уходит.
28 декабря
Не писала одному богу!
С самого утра по редакции бродит дебелая старуха и всякому, кто на неё взглянет, начинает выпевать своё горе. Не писала одному Богу. Считает, неверно начислили ей пенсию. Сорок три рубля.