Потом Череп куда-то пропал, говорили, что сидел за кражу, потом вернулся, потом Даша вышла замуж и редко ходила вечером одна. А вот потом, когда муж ее предал и бросил, тут-то Череп и принялся за нее. Так падальщики чувствуют, что животное слабеет и болеет и не окажет большого сопротивления.
Так что последние три месяца Даша была его излюбленным объектом, и сейчас при виде Черепа у нее засосало под ложечкой. И Череп, как всякий мелкий и злобный хищник, почувствовал этот страх и прямо расцвел от него.
– Кого я ви-ижу! – пропел Череп дурашливым голосом и заступил девушкам дорогу. – Никак Дарья! А ты знаешь, Дарья, что этот двор – моя подконтрольная территория? И что всякий, кто хочет через него пройти, должен заплатить пошлину!
– Шурик, ну чего тебе надо? – проговорила Даша, безуспешно стараясь не выдать свой страх. – Пропусти, видишь, ко мне подруга приехала… она устала, с дороги…
– И подруга тоже должна заплатить. Причем по двойному тарифу, поскольку она не ме-естная!
Он шагнул к девушкам и вдруг ухватил Аню за попу.
– Ух ты, а она ничего!
Вдруг Аня как-то быстро взмахнула рукой, вроде бы случайно задев Черепа. Кольцо блеснуло в свете фонаря. Череп отскочил, взвыл, согнулся пополам.
– Ты что… – просипел он, едва отдышавшись. – Да я тебя…
Он снова подскочил к Ане, но та отступила в сторону и что-то сказала ему на ухо. Череп отшатнулся, лицо его переменилось, теперь на нем был самый настоящий страх, и он бросился наутек.
Даша стояла в растерянности.
Аня взяла ее за локоть:
– Пошли уж домой! Ну у вас и порядки, а еще большой город, культурная столица!
Даша промолчала.
Курица, забытая в духовке, безнадежно пересохла, так что девушки просто выпили черного кофе с сухим печеньем, Аня сказала, что есть не хочет.
Ночью Даша снова лежала без сна, ей было не по себе. Перед глазами стояло лицо этого придурка Черепа, как оно изменилось, когда Аня сначала ткнула его в живот, а потом сказала что-то на ухо.
И что она сказала, что такой здоровый мужик, как Череп, испугался? Было видно, что у него просто поджилки затряслись. Но вообще-то Череп, конечно, трус, может только детей обижать, да еще таких тетех, как она, Даша. Но все-таки…
Аня эта появилась вся такая испуганная, затурканная, тетя Лика говорила, что муж ее буквально довел. Вот кстати… тетя Лика терпеть не может свое полное имя Гликерия. И никто не зовет ее по имени-отчеству, разве только лица официальные. Вот помру, говорит она, тогда будете посмертные слова говорить, тогда и называйте по имени-отчеству, мне все равно уже будет.
А эта Аня, судя по всему, хоть и в близких с теткой отношениях, все равно Гликерией ее называет. Странно.
И как-то не верится, что такая решительная и смелая женщина, какой показала себя Аня, разрешала мужу над собой издеваться. Ну, может, он уж такой злодей, что Череп ему и в подметки не годится…
Рано