моя Ларис, с тобой
мы всё же тёзки, ты —
мой посланец на земле,
иначе мне гореть в огне,
коль не подпишут вёрстки.
Так дерзко, знаешь, Бог велел».
Он замолчал, мой лоб вспотел,
а торс дрожащий онемел.
Клянусь, всё в точности так было —
сегодня утром, на заре, из Ада мне звонили…
30 ноября 2013 г.
Часть I
Сны – не набор пустячных слов,
они – грядущей жизни откровенья,
ведь так Макробий толкует
Сципионов сон.
А вот и сон мой вещий:
мне шел всего двадцатый год,
тогда Амур любовную с нас дань берет,
и вот я сплю, хмельной, так крепко,
как будто бы попал я в мир иной.
Сон сбылся, но не сразу,
и вот хочу я вспомнить этот сон.
Итак, «Роман о Розе», я так его назвал,
любви искусство там найдете,
когда всё до конца прочтёте.
Любимую зову я Розой,
достойней всех других она,
молюся нынче не дыша,
чтобы прочла всё не спеша
моя прелестная душа.
Лет пять, иль более, назад
во сне увидел я тот сад,
был май, и солнышко светило,
и голых не было кустов.
Оно в меня-то и вселило такую страсть,
что негде взять достойного сравненья,
так обойдусь уже без слов.
Итак, мои мученья начинались,
когда деревья в листья облачались,
ну и земля, забыв свой бледный вид,
росой как яхонтом блестит,
вся в новом пышном оперенье.
И птицы, что молчат всегда,
когда приходят холода,
воспряли после стужи,
и в майском небе хоровод их кружит.
Выводит трели соловей, и жаворонок
так резвится, что мысли о большой
любви просто не могут не случиться.
Ну вот, во сне мне показалось,
что всё любовью взволновалось
в тот восхитительный сезон,
да будет длиться вечно он!
Но снится мне, что я проснулся,
надел рубашку и обулся, а, вымыв руки,
встрепенулся, что надобно рукав подшить,
чтобы ловчее птиц ловить, и вот, душою
всей ликуя, к реке во сне моём бегу я.
Бежит стремительно вода с вершин
соседнего холма, чиста, как будто
из колодца, в не столь глубоком
русле вьётся почти как Сена,
но широк её сверкающий поток,
а камушков на дне так много,
как если б то была Молога.
Умылся я водой прозрачной
(и стал уж не такой невзрачный),
а под ней я вновь увидел сто камней…
На берега легли луга, а на лугах уже стада,
и утро свежестью дышало, и всё любовь мне
обещало. Я по траве пошел густой, босой,
хмельной и холостой. Итак, покинута юдоль,
и я близ речки иду вдоль, вперед я смело
устремился, поскольку виду удивился
большого сада за стеной, весьма высокой
и резной. На ней портреты, вдоль и вверх,
и