– Шустряк, а почему на меня так дико смотрели парни в лодке? И тут почему все так смотрят?
– Да так, не бери в голову, – попытался отмахнуться я, но увидев, что это не пройдет, продолжил, – просто ты передвигалась со скоростью машины, когда бежала туда, да и обратно ненамного медленнее.
– Да, я знаю, было долго. Я держала указанный тобою вектор, но приходилось обходить, не везде прямо можно было двигаться. Еще приходилось забираться высоко, чтобы ориентир смотреть. В следующий раз можно будет быстрее.
– Вот поэтому на тебя все так и смотрят, – выдавил я, после того, как гомон собравшихся на берегу стих. – Ты делаешь нереальные вещи, и когда тебе говорят об этом, не понимаешь этого.
– Я же тебе говорила, это тело создано для бега и прыжков, правда, если бы я знала, что придется бегать по стеклу, я бы попросила, чтобы покрытие нижних конечностей было твердым, – выдала она в очередной раз, погрузив всех стоявших в оцепенение.
– Стоять! А ну-ка покажи руки! – почти рявкнул я, и когда Ки, встав на две лапы, продемонстрировала кровоточащие ладони, выматерился на отборном русском. – Заднюю дай! – уже и впрямь рявкнул, удерживая её за руку. – Вот же дура! – выдал я, подхватывая её на руки.
Занеся её в наш дом, бросил боком на свой топчан, чем удивил не только следовавшего за нами Грэя с вечно трущимся рядом сенсом, но и саму Ки.
– Лежать! – скомандовал я, когда она попыталась шевельнуться, и она замерла. Схватив тазик, который использовал обычно для бритья, принялся промывать ей лапы, выдернув при этом несколько осколков. – Как же ты иногда меня бесишь, – начал я, – вот скажи, зачем было драть свои лапы, несясь, не разбирая дороги.
– Спасти, это важно, – парировала она.
– Важно, согласен, но твоя жизнь важнее, сначала думай о себе, потом о других, я уже устал вбивать в твою голову эту мысль, – при этом я ткнул её мокрым пальцем в лоб.
– Я тебе уже говорила, что это тело не проживет больше тридцати вращений планеты вокруг звезды, оно искусственное.
– Форменная дура, – констатировал я факт, – ты – иммунная, споры тебя признали, а это значит, что ты можешь жить вечно, если не умрёшь, – повысив голос, попытался я ей объяснить в очередной раз.
– Так быть не может, ресурс конечен.
– Да твою же мать, – выругался я по-русски, – люди в моём мире в среднем лет до семидесяти жили, а тут я лично видел молодого парня, который, попав сюда стариком, уже прожил полторы сотни и умирать совершенно не собирается.
– Хорошо, я буду учитывать твои пожелания в следующий раз.
– Вот, теперь лежи тут, не вставая, хотя бы сутки, – рявкнул я, заливая гелем пластырем все конечности, изображая что-то вроде тапочек. – Ты наказана.
– Наказана? Я виновата? – спросила она, при этом покосившись куда-то