– Она их вообще не подает никогда, раз с тобой связалась. Сознание у Веры, как у Гупешки. Я лучше полицию вызову.
– Ага, давай. Как раз и расскажешь им, как ты жену свою вырубил.
– Это ты виноват. Ты меня толкнул. Я просто… – надо же, визжит мужик. Истерик, мля. И как вот это можно любить вообще? У девки то с головой видать и правда беда.
Вот сейчас у меня есть желание продолжить воспитательный процесс. Усилием воли сдерживаю свой горячий порыв наломать этому хлюсту так, чтоб он имя свое забыл. Каратист, епта. Ван Дамм комнатный. Но гонору море. Надо пробить, что за птица… Черт. А на хрена мне эта информация? Я явно тронулся. Срочно к психоаналитику. Бегом просто.
– Ты зачем дудела? – спрашиваю, склонившись к Вере, которая уже моргает своими удивительными ресницами, похожими на крылья каких-то экзотических бабочек. Очнулась, слава богу.
– Чтобы он тебя не убил, – кривится эта дурында. Чертовы льдинки в ее глазах сейчас острые, как осколки зеркала снежной королевы. – Андрей каратист, у него спарринги каждую пятницу.
Чуть сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Кого может убить этот слабак?
– Ага, ходит спариваться. Слабак твой Жопочка. Только с бабами воевать может, – хмыкнул я. Зря. Лицо глупышки вытягивается, она что, реветь собралась? Черт, вот я идиот. Ударил ее по больному.
– Слушай, ты чего пристал ко мне? – зло шипит Вера, приняв сидячее положение. – Что ты лезешь все время, защитник? Мне не нужно твоей помощи. Я ее просила? Или, может, сигналы тебе посылала какие? Тот поцелуй не в счет, я просто воспользовалась тобой, чтобы насолить мужу. Без соплей, как на льду. Понял. Сделай так, чтобы я больше не видела тебя в радиусе километра. А то мне придется… Мне придется… Накатать на тебя заяву, вот. И я не баба, понял?
– А кто ты? Мужик? Баба ты писькобантная. Я думал, что ты меня по крайней мере поблагодаришь, – рычу, борясь с желанием укусить эту злюку за оттрюненную упрямо губку.
– За что? За спасение? Тоже мне, доблестный рыцарь Айвенго на голубом коне. Из-за тебя у меня вообще вся жизнь сейчас развалилась. Андрей не простит унижения. И теперь он точно уверен, что я ему с тобой изменила. Зуб еще… Футляру конец. Капитоныч меня убьет, потому что твой козлячий начальник не подписал мне документ. Падла он и гад. Как таких только земля носит, уродов? Он жирный, наверняка, уродский и отвратительный боров. И вообще.
– Так ты сама же на мне повисла, – от такой наглости у меня появляется непреодолиимая нужда придержать руками отпадающую челюсть. – Целоваться полезла, как пиявка присосалась, а виноват я?
– А кто же еще? Мог бы и увернуться, – надо же, фырчит она, как рассерженная кошка. – Так что вали давай. Тебя, наверное, уже ищет рабовладелец твой.
– Дура ты бешеная. А начальник мой красавчик, брутал и ненавидит самолично общаться с челядью. Так что оценил тебя по достоинству, даже не