– Да.
Вздрогнув, принцесса отложила ложку и внимательнее вгляделась в лицо отца.
Бывший король невесело хмыкнул:
– На мужчинах нашего рода лежит проклятье. Ты взрослая девушка, замужняя, – он бросил короткий взгляд на драконье ожерелье, – тебе уже можно знать.
Юна коснулась каменных бусин. Она ведь так и не рассказала отцу, что ее брак был фиктивным. Впрочем, пусть ожерелье и стало видимым – ни снять его, ни разорвать все равно невозможно.
– Мой предок Ганс Третий не любил свою жену, королеву Миреллу, – продолжил Ульрих, опуская взгляд в тарелку, – зато любил падших женщин. Он частенько надевал маску и ходил по столичным борделям. Однажды вражеская стрела застала его прямо на шлюхе. Угодила в пикантное место, о котором в приличном обществе стыдно сказать. Весть об этом позоре быстро разнеслась по всей стране. Короля с королевой подняли на смех. Вся столица была завалена оскорбительными памфлетами. Когда королеве донесли об этом, она в гневе попросила богов наказать короля. С тех пор каждый мужчина в нашей семье получает такой же подлый удар от супруги, какой получила Мирелла от мужа.
Юна невесело усмехнулась:
– Ты про измену? Жестокое наказание.
– Это была одна из причин, почему я не женился на твоей матери. Помимо всех прочих. Знать и ждать, что однажды она мне изменит – оказалось выше моих сил.
– Понимаю. Но почему я об этом не знала? Почему об этом нигде не написано?
– Сын Ганса, Ридрих Седьмой, приказал вырвать эту позорную страницу из родовой летописи королей. Так что история передавалась только из уст в уста. Мне рассказал отец, когда лежал на смертном одре. То же самое я собирался сделать для Этана…
Ульрих замолчал, оборвав фразу. Но Юна и сама догадалась, что осталось несказанным.
– Значит, ты предвидел измену королевы? – уточнила она.
– Ожидал. И знаешь, сидя в темнице, я вспомнил множество моментов, которые указывали, что Этан не мой сын. Но он едва ли не с рождения проявил родовую магию. Я до последнего дня не сомневался в своем отцовстве.
Он с силой сжал ложку.
По морщинистой щеке скользнула слеза и впиталась в седую бороду.
– Мы все исправим, – Юна накрыла его руку своей. – Я ведь тоже верила, что Этан мой брат. Он был так… убедителен.
– Не он, – Ульрих покачал головой, – в нем нет ни капли магии, а тем более – магии огня.
– Тогда как…
– Особые руны. Когда он родился, глава Ковена по приказу Эолы нанес ему на левую пятку магическую печать. Именно эта печать сделала его невосприимчивым к чужому огню, и это она позволила ему демонстрировать якобы «родовую силу». Жаль, что я слишком поздно об этом узнал.
– Теперь все ясно, – прошептала девушка, возвращаясь мыслями в тот день, когда вынуждена была бежать из дворца.
Именно тогда Ульрих признал, что она – его единственный ребенок.
– Да, из меня вышел ужасный отец и ужасный король. Глупый и недальновидный. Только в тюрьме я понял, что все это время меня окружали