Вот и сейчас, я улегся на койку в палате и попытался составить очередной план, как жить дальше. Но сегодня мысли перебивались тревогой. Я боялся операции, боялся, что снова проснусь после неё в армейском лазарете.
Но оперироваться придется. Жить дальше с таким лицом я не желал.
Новожилов появился только после обеда. Еще раз осмотрел меня и показал рисунок, каким мой нос должен стать после операции. Рисунок мне понравился, ну а уж, что получится, будем посмотреть.
– Ну, что, Санек, анализы у тебя прекрасные, так, что завтра с утра берем тебя на операцию, – сообщил он после осмотра.
Остаток дня прошел в болтовне с соседями по палате и чтением журналов. Вечером в палату зашла дежурная сестра и скомандовала:
– Красовский, бери полотенце и шагай в санитарную комнату на клизму.
Говорливый дед, Евгений Матвеевич, выведавший за день всю мою подноготную, и тут не обошелся без подколки.
– Ты ему сестричка, клизму побольше влей, на всякий случай. Чтобы надежней было. А то обделается еще, когда нос резать будут.
Остальные соседи дружно подхихикали ему с коек.
К клизме я отнесся философски, надо, так надо, куда денешься от этой процедуры.
В восемь утра меня, кольнув промедолом с атропином, покатили в операционную.
– Хм, интересно, а если я опять кони двину, то воскресну, или нет, а если воскресну, то лицо у меня будет нормальное? – думал я, слегка кайфуя от наркотика.
В операционной меня уже ожидали два хирурга. Лор Паша Павилайнен горой возвышался над невысоким Владимиром Новожиловым.
Кроме них и операционной сестры у наркозного аппарата возился анестезиолог.
– Вы меня под общим наркозом планируете оперировать? – удивленно спросил я.
Владимир Николаевич усмехнулся.
– Твоя мама очень просила, скажи ей спасибо.
Меня переложили на операционный стол, анестезиолог сделал укол и наложил маску, Через минуту я уже отключился.
Сколько времени прошло не знаю, пришел в себя от неприятного распирания в горле, Через несколько секунд дошло, что причиной является интубационная трубка, введенная в трахею. При попытке выдернуть её понял, что руки привязаны к столу. Издать какие либо звуки тоже не смог, А когда начал интенсивно мотать головой, появились боли в области носа.
Зато, когда трубку сняли, по телу разлилась приятная истома, и я снова провалился в сон.
Когда меня привезли в палату, эффект от наркоза еще не прошел. Поэтому с полчаса я нес всякую чушь, пока нам не принесли полдник.
Для меня ничем хорошим полдник не закончился. Буфетчица, не подумав, поставила его на прикроватную тумбочку. После чего я уронил стакан с яблочным соком на себя, а булочку раскрошил по пододеяльнику и только глупо улыбался, слушая выговор санитарки.
А еще через час пришла боль. Забинтованный нос начало дергать не по-детски. Кое-как скрючившись на кровати, я постарался задремать.
Вечером к ужину я так и не