В принципе, в этом ничего удивительного нет. Ведь мой брат в этом возрасте был намного массивнее, чем я, а отец, судя по фотографиям, был еще здоровей. Так, что есть, в кого расти.
Мой спутник был вполне с этим согласен.
– Слышь, Витёк, а ты поздоровел, – заметил он. – Я только сейчас заметил, что мы с тобой одного роста. Ну-ка, слезай быстрей, я тоже взвеситься хочу.
– Эй, хулиганьё! Вы там не подеритесь из-за весов! – раздался вредный старушачий голос. Оказывается бабка, пившая чай за столиком, внимательно наблюдала за нами.
– Не подеремся, бабка, не ссы! – ответствовал ей Валерка, за словом в карман он никогда не лез, ему их и так хватало.
Старуха от неожиданности чуть не подавилась чаем, а мы тем временем скрылись в моечном отделении.
– Вот зараза какая! – не мог успокоиться Лебедев. – Сидит старая в мужской раздевалке, херами любуется, наверно в молодости не насмотрелась.
Я фыркнул от неожиданной фразы и, не удержавшись, засмеялся.
Найдя свободные тазики, мы повесили на их ручки номерки и первым делом, после того, как кипятком ополоснули мраморные скамейки, запарили веники.
– Ну, что идем в парилку, – предложил Лебедев буквально через пару минут, ему явно не терпелось опробовать свой веник. В моечном отделении народа было не особо много. В парилке тоже людей было маловато, поэтому мы без проблем забрались на верхний полог.
Валерка сразу начал с остервенением бить себя веником по спине, животу, в общем, куда попало.
Я же отсел подальше от своего напарника и постарался расслабиться и прогреться. Жар в парной был нехилый, любители еще не успели залить камни водой, поэтому в помещении было сухо, как в сауне. И я пожалел, что послушал маму и пошел в эту баню. Ну, не нравился мне такой сушняк.
Но теперь дело сделано, так, что нужно расслабиться и получать удовольствие.
– Витька, ты чего не паришься? – слегка задыхаясь, спросил Лебедев, закончив колотить себя веником.
– Валера, – снисходительно ответил я. – Вижу, ты в этом деле ничего не понимаешь. Кто же зайдя в парную сразу начинает себя веником колотить?
Нужно подышать, прогреться, нам торопиться никуда не надо.
– Это точно, – заметил тощий мужичок с вытатуированными портретами Сталина и Ленина на груди и медным крестиком на шнурке. – Соображаешь, пацан. Баня суеты не терпит.
Валерка насупился, и явно хотел что-то сказать, но, заметив татуировки перстней на пальцах мужика, резко заткнулся.
Во второй заход я слегка погладил себя веником, но без надрыва. Все же совсем недавно Витька Гребнев получил тяжелую травму, и осложнений получать совсем не хотелось.
Через полтора часа мы, наконец, закончили с мытьем и начали одеваться. Бабка больше к нам не приставала, ей было не до этого, она зацепилась языком с бывшим зэком и что-то ему оживленно рассказывала.
Когда мы спустились на первый этаж, Лебедев ожидаемо выдал:
– Ну, что по пиву?
– А, давай! – махнул я рукой. И мы двинули