Реальное и сверхреальное. Карл Густав Юнг

располагал свободным временем, которое тратил на свои занятия. Со мною он желал познакомиться для того, чтоб я посвятил его в теоретические тайны психоанализа. При этом он признавал, что мне может быть крайне скучно общаться с нормальным человеком, ведь я наверняка нахожу «чокнутых» людей гораздо более интересными для себя. За несколько дней до встречи он написал мне с просьбой назначить дату консультации. В ходе нашего разговора мы вскоре затронули тему сновидений. Я решил уточнить, не снилось ли ему что-либо накануне визита ко мне. Он ответил утвердительно и поведал следующее: «Я нахожусь в пустой комнате. Выходит медсестра, говорит, чтобы я сел за стол, на котором стоит бутылка с простоквашей, и мне полагается ее выпить. Я говорю, что хочу увидеть доктора Юнга, но сестра сообщает, что я в клинике и что у доктора Юнга нет времени меня принять».

      Уже из явного содержания сновидения следует, что предстоящий визит ко мне каким-то образом сгруппировал бессознательное этого человека. Он привел следующие ассоциации. Пустая комната: «Что-то вроде холодной приемной, как в общественных учреждениях или в приемном покое больницы. Сам я никогда не лежал в больнице». Медсестра: «Она выглядела отталкивающе, глаза у нее косили. Напоминала одну гадалку и хиромантку, к которой я как-то заглянул за предсказанием будущего. А когда я болел дома, за мной ухаживала диаконисса» [3]. Бутылка простокваши: «Что-то тошнотворное, я не могу пить простоквашу. Моя жена всегда ее пьет, и я над нею потешаюсь, ведь она одержима идеей, будто о здоровье надо заботиться постоянно. Помнится, я был в санатории – нервишки лечил, – и там мне пришлось пить простоквашу».

      В этот миг я его перебил не вполне учтивым вопросом: пропал ли полностью с тех пор его невроз? Мужчина попытался уйти от ответа, но в конце концов был вынужден признаться, что все еще страдает неврозом и что, собственно говоря, жена уже давным-давно уговаривала его обратиться ко мне. Но самочувствие у него было отличное, и он не видел необходимости просить о консультации, он-то никакой не чокнутый, а я лечу одних сумасшедших. Его просто заинтересовали мои психологические теории, только и всего, и т. д.

      Отсюда очевидно, как именно пациент фальсифицировал свою ситуацию; его самолюбию льстило прийти ко мне под видом философа и психолога, а свой невроз он предпочел отодвинуть глубоко на задний план. Но сновидение напомнило ему о болезни очень неприятным способом и заставило рассказать правду. Ему пришлось во сне проглотить противную простоквашу. Фигура же гадалки наглядно показывает, как он представлял себе мою деятельность. Из сновидения следовало, что ему нужно смириться с лечением, прежде чем он сможет попасть ко мне.

      Этот сон проясняет и исправляет ситуацию. Он снабжает нас недостающим материалом и тем самым улучшает установку пациента. Вот почему нам требуется анализ сновидений в нашей терапии.

      Не хочу, чтобы у читателя сложилось впечатление, будто все сновидения