Мое увлечение политикой ограничивается тем, что я назвал туалет Президентом, и с тех пор, когда мне требуется в туалет, говорю, что меня вызывает Президент, или пора кормить Президента, поэтому выслушивание нападок на Ельцина меня не прельщало.
– Привет, Вань, заходи, – сказала мама. Она открыла дверь, купившись на его звонок.
– Я от хирурга.
– Чего так?
– Посмотри, вот у меня болит и выпирает, – попросил он после рассказа о своих мытарствах в поликлинике, затем прямо в прихожей начал снимать штаны, намереваясь представить свою пипиську на мамино обозрение.
– Да не буду я смотреть, я не хирург… – пресекла мама его попытку вручить ей свое богатство.
– Я как похожу пешком, что-то выпирает и болит. Я уже и бандажик сделал из фанерки, как Макаровна говорила, все равно болит. Я ложусь на спину, задираю ноги на стену, вправляю все обратно, обвяжусь бандажиком и иду. Макаровна говорит, что это грыжа с защемлением, – продолжил он.
– Что вы несете со своей Макаровной. Нет у тебя никакого ущемления. Ты бы встать не мог от боли.
– Хирург говорит…
– Мало ли что этот дурак скажет. Ты меньше по больницам таскайся, а то точно что-нибудь подхватишь. Болит – выпей Но-шпу. И потом, сколько тебе лет?
– Какая разница, сколько мне лет. Сколько бы ни было – болит.
– А ты хочешь, чтобы в твоем возрасте ничего не болело?
– Макаровна говорит, операцию делать надо.
– Чтоб там она понимала, твоя Макаровна.
– Она же лечит.
– Что она лечит? Что? Она торгует своей отравой, а ты, дурак, это пьешь. От этих ее добавок вред один. Их во всем мире запрещают. Везде же пишут, что нельзя их принимать.
– Это врачи от зависти. Они только и могут, что взятки брать, а сами ничего не понимают.
– Зато вы с Макаровной все понимаете. Чего же она тебя до сих пор не вылечила?
– Если бы не эти лекарства, меня, может быть, и не было бы давно. А вы только и знаете, что людей таблетками пичкать.
– Что ты тогда ко мне приперся? Иди к своей Макаровне и лечись.
– Ты посмотри…
– Не хочу я ничего смотреть. Я тебе свое мнение сказала. Болит – прими Но-шпу или Баралгин. Операцию надо делать только в крайнем случае, если совсем плохо станет. Еще не известно, как будет после операции. Это дело такое.
– Я и так не могу терпеть. Стоит куда пойти…
– А ты меньше шляйся.
– Дядь Вань, у тебя денег много? – решил вмешаться я.
– Зачем? –