– Разве вы не понимаете, что преступник мог пробраться в помещение куда раньше, чем произошло преступление, – Петрушин ударил указательным пальцем по краю стола. – Мы должны быть более внимательными.
Игорь Дмитриевич Соловьев повысил голос:
– От того, что мы просматриваем записи в третий раз, у нас не получится заглянуть в голову убийцы. Так и будем продолжать смотреть, как Семен Солижанцев забегает на место преступления и больше не появляется в зоне видимости камер.
Петрушин резко выдохнул и склонил голову от утомленности, будто устал объяснять коллеге очевидные вещи раз за разом:
– Мы бы посмотрели записи один раз, если бы вы не отвлекались на каждую мелочь за пределами монитора.
– Это вы намекаете на то, что я слишком часто пью кофе, или хожу справлять нужду в отведенное для этого место? – иронии в словах старшего следователя было предостаточно, чтобы разжечь скандал между офицерами.
– С вами бесполезно разговаривать, если вам безразлична судьба детей, то я продолжу работать над этим самостоятельно, – оскорблённо промолвил капитан.
Соловьев фыркнул:
– Я не вижу смысла просматривать записи в очередной раз, содержимое от этого все равно не изменится. Длительный просмотр камер не спасет детей от преступника. Мы и в первый раз обозначили, что, кроме Солижанцева, не было ни входящих, ни выходящих людей.
Петрушин выдохнул:
– Никто не сомневается в вашей правоте, но мы не можем оставить тот факт, что мальчика жестоко убили, усыпив его при этом мощным снотворным. Обычная кошка не могла совершить убийство, хоть и настолько бесчеловечное.
– И каковы ваши предположения? – Соловьев снова присел на кресло и уставился на капитана, сложив руки в замок.
Петрушин прокашлялся и спокойно заговорил:
– Согласитесь, тот факт, что преступник остался незамеченным говорит о том, что он выбрался через крышу или же скрылся по слепым зонам камер, что менее вероятно, так как камеры расположены по всему периметру.
Старший следователь поднял брови и уставился в пустой угол комнаты, пока капитан наблюдал за коллегой, в ожидании услышать его реакцию на предположение.
– Или его просто не было, – задумчиво проговорил Соловьев, не отводя глаз от пустоты. Петрушин вопросительно нахмурил брови.
Старший следователь снова взглянул на Владимира Петрушина и пояснил свою точку зрения:
– Давайте не будем исключать версию самоубийства, пока не найдем хоть одной улики, подтверждающей, что убийца существует, а пока таковой нет, так что…
– Вы с ума сошли? – Петрушин явно был недоволен.
– Послушайте меня и признайте то, что преступника могло и не быть вовсе.
– Вы не…
– Дайте мне договорить! – в кабинете стояла напряженная атмосфера. – Парень