И следом:
– Шесть-седьмой не ходи домой – позовём, когда надо.
Вот сволочи! Я бы вышел. На зло. Но уже октябрьские кричат:
– Морду набьём. Ноги оторвём. Вылазь, падлюка, говорю.
– Не боись, Толян, сами получат, – это уже Лява Немкин, его голос ни с кем не спутаешь.
И я сидел, дрожа от холода и недобрых предчувствий.
– Всё! Время! – кричит Коля Томшин. – Выходи, Толик, мы победили. Выходи! Это я, Томшин. Ты меня узнаёшь?
Коля ладошки рупором сложил и кидал свои слова куда-то вдаль. А я выползаю из камышей в двух шагах от него:
– Да здесь я, здесь.
Выползаю для форсу разведческого. Получилось – наши меня хвалят, качать кинулись. Но я эти приколы знаю – два раза подкинут, один раз поймают – и начал орать благим матом. Спас меня атаман октябрьских Лёха Стадник – поймал на руки, не без умысла, конечно.
– Молодец, заморыш.
Посадил на плечи. Кричит своим:
– Долги платим, братва!
Довёз до самого дома. А потом мы вместе хохотали, глядя на то, как октябрьские коротышки везли, шатаясь, на себе наших бугаёв.
– Смотри, Лёха, как нам достаётся из-за твоего заморыша, – жаловались они. – Убить бы его надо.
– Потом как-нибудь, – пообещал Стадник. – А сейчас смотрите, как весело!
Как-то Коля Томшин, увидев меня в огороде, предложил:
– Зови парней, в войнушку поиграем.
Дома застал только Вовку Грицай. Вооружившись деревянными пистолетами, мы перелезли к Томшиным в огород. Николая нигде не было видно. И вдруг кучка снега зашевелилась, перепугав нас до полусмерти. Из неё выскочил Колька в белой накидке из простыней с автоматом, как настоящий ППШ, и застрочил губами:
– Тра-та-та-та…
Раззадоренные пережитым страхом, мы дружно ответили ему из пистолетов:
– Бах! Бах! Пых! Пых!
И бросились в атаку.
– Окружай! – орал я. – Живьём возьмём! Хенде хох! Русиш швайн!
Колян кинулся на замёрзшую навозную кучу. Мы следом, но с трудом – для нас слишком круто.
– А, чёрт! – ругался русский партизан. – Патроны кончились.
– Ура! – ликовал я. – Хай, Гитлер!
И Вовка вторил:
– Сдавайся партизанин!
Коля выдрал из гнезда автомата диск, бросил не глядя, рванул с пояса запасной. Тяжёлый кругляш, выпиленный из цельного ствола берёзы, прилетел с кучи точно Вовке в лоб и сбил его с ног. Падал он красиво, но орал препротивно – думаю, настоящие немцы так не поступают. Хотя шишка на лбу соскочила – будь здоров.
Играть расхотелось. Томшин растёр повреждённый лоб снегом и всё уговаривал Вовку не жаловаться. Зря распинался – мой друг не из тех, кто несёт обиды домой. А что ревел – так больно очень. Боль пройдёт, и он утихнет.
– У меня ещё кое-чего есть, – похвастал Николай.
Забрались на крышу сарая. Из-под снопов камыша Коля извлёк пулемёт «максим». Только ствол и колёса деревянные, остальные все части