– Направо дверь, потом по лестнице, там налево и ещё раз вверх, – отозвался один.
– Спасибо.
– Не булькает!
– Булькнет! – Годунов подмигнул, а рабочие заржали.
Они вышли из холла, свернули на лестницу и поднялись на второй этаж.
– Так просто? – шепнула Вера.
– Повезло, – пожал плечами Годунов. – Дверь ещё может быть закрыта.
Замка не было, дверь поддалась, с чердака повеяло холодом. Годунов достал фонарик и посветил вперёд. Это был обычный чердак, только очень большой. Мощные брёвна-стропила, брёвна-стяжки на полу, сам пол покрыт слоем пыли, завален всякой рухлядью – тряпками, бидонами, старыми рамами.
– Не хватает только пулемета «Максим», – пробормотал Годунов.
Они принялись искать, оглядывая и ощупывая нижние части стропил и другие укромные места. Вера светила, Годунов шарил, посадив пару заноз, потом они поменялись. Но нет, ничего не было. Пройдя чердак по периметру, они приблизились к двери, и там под одной из балок Годунов нащупал прямоугольный предмет, завёрнутый в кусок ткани. Он был плотно загнан между сочленением двух стропил, и достать получилось не сразу. Годунов нашел ржавую скобу, подсунул её и вырвал находку из паза.
– Есть!
Плоский предмет размером с книжку был обтянут пыльным-пыльным холстом. Годунов нетерпеливо развернул его.
– Чёрт.
– М-да.
– Нашли, да не то.
Годунов держал небольшую иконку с неведомым святым. Они быстро обшарили оставшуюся, совсем небольшую часть и ничего не обнаружили.
– Надо уходить.
– А что с иконой?
– Заберём.
– Это не воровство? – засомневалась Вера.
– У кого? Хозяина сто лет нет в живых. Здесь была больница, а сейчас кто-то выкупил здание. Хватит с него и стен.
Они спустились по лестнице, прошмыгнули мимо рабочих и вышли в полутёмный ярославский вечер. Была оттепель, снег на улицах стаял, мокрый асфальт отражал свет фонарей и дальних светофоров. Они пошли по Собинова. На углу с улицей Свободы обнималась парочка. Годунов остановился, им горел красный, Вера хитро щурилась.
– Что-то случилось? – спросил Годунов.
– Смотри, как они целуются.
– Ну и что?
– В Юрьевце так не принято.
– Чем больше город, тем меньше людям дела друг до друга.
– Но я и в Москве такого не видела. А здесь почти каждый день. Даже свои типы есть.
– Типы чего?
– Ярославских уличных поцелуев. Смотри: это тип номер один: «Кролик и удав». Он её обхватил всем, чем только можно, того и гляди съест.
Годунов посмеивался.
– Знаешь, так удивительно, что бабушка рассказала всё это сейчас. Она никогда ничего такого не говорила. И мама тоже. Такая история, и столько лет молчать.
– Ничего удивительного. Во-первых, в их времена не принято было рассказывать всем подряд, как ты забеременела