Как властный суженый Вселенной,
И, посягая на сады,
Что в душах зацвели нетленно.
По повелению низин бездонных,
Что издревле обречены,
В сердцах людей пустил он корни
Речами праздны сатаны,
Но в час страстей приидет небо
В лучах нетварной в мир звезды,
И все, в чем бес имел потребу,
Восстанет из-под гнета мзды.
«Настала пора, где казнят невиновных…»
Настала пора, где казнят невиновных,
Настал наш черед постоять за Любовь,
Где сыплет шакалье отродье злословных
На святость нетленную без берегов.
Где ненависть к Богу, лютый предатель,
Спешит вынуть чипами – только живое,
Но знает наперед Создатель
Всю вечность, что под аналоем.
Триножте ненависть в оскал,
Готовьте наши головы на плахи.
Свою рубаху не на то я истаскал,
Чтоб спину гнуть перед валом.
«Там далеко, за кромкой горизонта…»
Там далеко, за кромкой горизонта,
Лучится несказанный день,
Журчат ручьями песнопения в высотах,
Даря нам отголосками серебряную тень.
Ее к сердцам прикосновенье
Внедряет письменности нить,
А луч на небе столкновенье
Дает ушат дождя испить.
Неведом каждому из нас,
Сигнал в град чуда водворится,
Ведь мы живем пока сейчас,
Вверяя сну златому сбыться.
«Где радугой обетование Господне…»
Где радугой обетование Господне
Восстанет после долгого дождя,
А ночью месяц – звездам сродник —
Растопит сердце у меня.
Весна не за горами, а за гранью,
Лишь только Вестник протрубит сигнал,
И под Всевышнего из Света Дланью
Свершится тления провал.
День – супротивник лютой ночи —
Войдет в пределы бытия,
И по живым, что не сомкнули очи,
прольется Светом лития.
Две вечности разъединятся.
Та, что снаружи и внутри.
Одни в одну благословятся,
Другой я никому не пожелаю обрести.
«Луч Солнца в небе голубом…»
Луч Солнца в небе голубом
Коснулся сердца молодого,
Сквозь глади волн, презрев излом,
На фоне ветхого желанная обнова.
И, очертив круги колец,
Сошел на землю ранним утром.
И, миру показав венец,
Зашелся ветер в танце мудром.
И дуновенья понеслись,
Дабы насытились глотками.
И устремились главы ввысь
На сонмах храмов куполами.
Кадило
Его власы – вздымающийся пламень,
Его глаза – распахнутые верой блюдца.
Он лучезарен, как фундамент правды, первый камень.
Его слова с небес в сердца незримым светом льются.
И черным облаком на лунном небосводе
Поколебался