Еще одно ключевое слово, которое мы постоянно держали в уме в процессе написания книги, – «привилегия». Мы вкладываем в него двойной смысл. Во-первых, это действительно привилегия – идя на риск, общаться с особыми людьми и наблюдать то, что Шекспир называл «нашей низостью голой». И мы ценим эту возможность. Во-вторых, употребляя слово «привилегия», мы имеем в виду очень важное медико-юридическое понятие, смысл которого сводится к тому, что как та информация, которую пациент предоставляет врачу-психиатру, так и в целом содержание бесед между ними не подлежат разглашению. Долг сохранять в тайне все, что имеет отношение к работе судебного психиатра, распространяется и на него самого, и на преступника, с которым он работает, и на жертву преступления, и на родственников всех упомянутых лиц. Истории, содержащиеся в этой книге, появились на свет при неукоснительном соблюдении этих правил. Совершенно очевидно, что было бы незаконно и неэтично описывать реальные истории болезни конкретных людей. Но мы использовали отдельные элементы, взятые из различных историй, изучавшихся на протяжении многих лет. Так что получившиеся у нас и представленные в книге одиннадцать мозаичных портретов с клинической и психологической точек зрения точны, но с помощью поисковика «Гугл» людей, о которых идет речь, найти невозможно.
Доктор Гвен Эдсхед и Айлин Хорн.
Декабрь 2020 года
Тони
– Кто хочет поработать с серийным убийцей?
Дело было в больнице, на еженедельном заседании сотрудников отделения психотерапии, где обсуждаются и решаются вопросы о направлении того или иного пациента к конкретному специалисту. Большинство сотрудников получили по новому больному, и оставалось распределить всего несколько человек. В ответ на вопрос председательствующего на заседании раздалось несколько смешков, но добровольцев не нашлось.
– Серьезно? Нет желающих?
Я испытывала очень сильное желание поднять руку, но, будучи самым молодым врачом из присутствовавших в комнате, опасалась, что меня примут в профессиональном отношении за наивную, неопытную простушку или решат, что мной движет нездоровое любопытство. Я остро ощутила нерешительность коллег, сидящих вокруг стола, словно все они разом пожали плечами. Обыватели, на которых сильное влияние оказывают индустрия развлечений и СМИ, нередко испытывают большой интерес к тем, кто совершает целые серии убийств. Но среди представителей моей профессии они привлекают гораздо меньше внимания. Излечение и возврат к нормальной жизни – это путь не для таких пациентов. Один мой коллега как-то сказал мне: «О чем они могут говорить, кроме смерти?»
Мне еще предстояло многому научиться как специалисту. Дело происходило в 90-х годах ХХ века, и я совсем недавно приступила