А вскоре Брамс искренне пожалела, что не оставила свои вычисления раньше, потому что утро у неё началось с рассветом.
– Алечка! Вставай, милая, тебя там просят, случилось что-то. – Одетая в длинный халат, с наскоро повязанным на голову платком, встревоженная Людмила Викторовна Брамс будила дочь, которая от пронзительного звонка в дверь не проснулась, в отличие от родителей.
– Что? Мам, ну брось, темно ещё, – проворчала Аэлита в полусне, пытаясь отгородиться подушкой.
– Аля, вставай, – продолжила настаивать на своём женщина. – Или пойди сама скажи, что не поедешь. Ну нехорошо, люди ждут, они тоже не просто так ни свет ни заря взбаламутились.
Увещевания достигли цели, девушка всё же проснулась до конца и села в постели, сонно растирая глаза.
– Кого там черти принесли? – проворчала она недовольно, поправляя сползающую с плеча ночную сорочку и поминутно зевая.
– Не ругайся, – одёрнула Людмила Викторовна и продолжила, протягивая дочери халат: – Назвался Титовым, поручик. Уверяет, что вы служите вместе. Очень извинялся за визит в неурочное время, но дело, говорит, безотлагательное.
– Что там стряслось такое? – не на шутку изумилась Аэлита. Она плохо разбиралась в людях, но даже её познаний было достаточно, чтобы понять: случилось нечто по-настоящему серьёзное, иначе Натан Ильич или обошёлся бы без её общества, или уж в крайнем случае дождался утра.
– Ну куда ты? – возмутилась Брамс-старшая. – Хоть волосы прибери, мужчина же, неприлично!
Аэлита даже отмахиваться не стала и молча прошла в гостиную, кутаясь в расписанный птицами шёлковый халат на манер японского кимоно – дань моде двадцатилетней давности, когда обычные жители сердца Российской Империи познакомились со странными традициями этой далёкой страны, о которой большинство прежде и слыхом не слыхивало. Мода схлынула, перестав быть диковинкой, а такие вот халаты очень прижились среди обеспеченных граждан и особенно гражданок.
Титова разговорами о погоде развлекал Лев Селиванович Брамс, ещё более сонный, нежели его дамы, но при этом совершенно спокойный, чем поставил поручика в тупик. Тот ожидал справедливого возмущения от родителей вѣщевички, за которой заехал в такую рань на служебном автомобиле, и был весьма озадачен невозмутимым кивком Льва Селивановича и его безмятежным: «Да-да, проходите в гостиную, сейчас мы её разбудим». Ни вопросов, ни недовольства…
На самом деле всё было просто: отец семейства Брамс являлся одним из главных инженеров, заведующих водонапорным хозяйством города, и давно уже привык к тому, что по необходимости его могут выдернуть из дома в любое время суток.