И без того объятые безотчётным ужасом жители Эльбурга, сотрясая небесный чертог криками, сжавшиеся в непонятную сутолоку. Непрестанно падающие под градом призрачных стрел да клинков на залитую кровью площадь родного города. Думали, что уже увидали все ужасы, которые только можно было вообразить, но ошиблись фантазия оказалось немощно слабоватой.
Неведомо кто первый услыхал рёв святого отца в его новой личине, но тому счастливцу сильно повезло, ибо едва он раскрыл рот в беззвучном крике полном животного страха, то потеряв сознание упал и был милостиво растоптан былыми соседями. Остальные же сделали единственное возможное что могли, увидев сращенную из обрывков плоти и костей отвратную тварь, бьющуюся в агонии на помосте. Подсвеченную вспышками молний. Раздирающую в рёве неимоверно широкую пасть, над коей светились из непропорционального огромным челюстям обычного черепа человеческие глаза полные нестерпимой муки. Они бросились бежать, топча в месиве тел падающих людей, в первую очередь бессильных немочью стариков и детей. Им боле не страшны были духи эльфов, звериный всепроникающий ужас в конец вытеснил разум.
Кровавые венозного цвета глаза, на жутком заострённом сером лице, обежали дело рук ее, наслаждаясь кровавой вакханалией сотворённой на площади. Эльфийка целительница получила своё возмездие, как и силу. Словно темное божество, возвышалась она над своими палачами, стоя на помосте коий сотрясал ударами-судорогами пастырь, обвыкаясь новой личине. Черные, милостью стены ливня сырые волосы, не иначе сама беззвёздная ночь, развивались под силой урагана то обнажая, то скрывая прекрасное в своих пропорциях женское тело с изуродованными пламенем ногами.
Вокруг не на шаг, не отходя от своей благодетельницы, застыли дети вернее их тени. А в голове приговорённой, шепотом Илавалена крепла решимостью негаданная ране мысль, что Эльбург лишь первый из поселений, познавших её ярость. Она обласканная могуществом, смоет Илирову заразу со всех окрестных земель, предаст пламени все, что только может гореть сотворённое человеческими руками. Она огородит эти земли ужасом, заставив перегнивать скверну людьми насаждённую, дабы переродить в чистоте этот край. И обретёт покой лишь тогда кода он возродиться в своём первозданном великолепии.
Бесплотная ладошка Эйли коснулась её руки, той что была свободна, а не удерживала жизнь в зависшем в воздухе сердцем филактерии. Отвлекаясь от своих раздумий, эльфийка посмотрела на обезображенное пламенем личико, а затем и в сторону, куда указывал ребёнок призрак. Переводя взор на двух гномов, тех кого не коснулись призрачные стрелы, беззвучно пущенные с луков отринутых смертью стрелков, венчающих каждую красной черепицу крышу окружившую площадь. Они прижались к стене одного из домов, не без затаенного наслаждения наблюдая кошмарное, но заслуженное истребление эльбургдцев.
– Сыны камня. – окрик приговорённой пересилили даже удары грома и молний, бушевавших над городом. –