– Ничего ты не жалкая, – почти прорычал я. Ничего не бесило меня больше, чем тот факт, что она думает так. Ничего не бесило меня больше, чем сознание того, что я причастен к тому, что у нее появились такие мысли.
– О чем вы? Что вам кажется жалким?
Мы с Фрэнки подняли глаза, услышав голос отца. Они с мамой шли по внутреннему дворику, держась за руки, и хотя отец становился все слабее, он все равно выдвинул стул, чтобы мама села.
– Фрэнки говорила мне, что на бейсбольном поле она переплюнет меня, но ты видел эту ее пародию на бицепсы?
Фрэнки улыбнулась, и я понял: она рада, что я сменил тему. Теперь ей невыносимо говорить о себе, но еще невыносимее слушать, как о ней говорят наши родители. Это заставляло ее чувствовать себя слабой, невидимой, а я знал об этом только потому, что как-то раз после ужина застал ее плачущей.
– У Фрэнки отличные бицепсы. – Мать наклонилась, поцеловала Фрэнки в лоб, затем посмотрела на наши стаканы. – Нам подадут десерт?
– Да, подадут. – Фрэнки улыбнулась, когда появилась Элли, неся пломбир.
– Здравствуйте, мистер и миссис Клермон, что вам принести? – Элли улыбнулась моим родителям, и на сей раз ее улыбка была искренней на сто процентов.
– Привет, Элли! – Отец улыбнулся ей. – Я могу получить мой обычный бургер и картошку фри?
– Конечно.
– Мне то же самое и стакан воды. – Мама окунула палец в мой шоколадный сироп и облизнула его.
– Хорошо, сейчас принесу.
Как только Элли ушла, родители переключили внимание на меня.
– Я слышала, что Джозефин пришла сегодня в школу.
Мать скрестила руки на груди и наклонилась к столу. Вот что мне особенно нравилось в ней: она не была дотошной приверженкой приличий и фальшивого жеманства.
Она ожидала от нас хороших манер, но никогда не требовала, чтобы мы вели себя идеально.
– Где ты это услышала? – Я заерзал на стуле. Взгляд матери на мгновение встретился с взглядом Фрэнки, но и этого было довольно. – Значит, это ты, Фрэнки?
– Что? – Она всплеснула руками.
– Надеюсь, ты держался в стороне от нее. Ты же знаешь, что после того, что ты сделал, ее отец вышел на тропу войны.
– Я этого не делал, – в сотый раз сказал я. Мои родители впервые не верили мне. Отец сказал, что меня снедает ярость, и он был прав, но я не делал того, в чем меня обвиняли.
– Ты не ответил на мой вопрос. – Мама устремила на меня один из своих взглядов, который всегда пугал меня.
– Ты не задала мне никакого вопроса.
Мой отец фыркнул, а мать продолжила:
– Сегодня ты держался в стороне от нее?
– А ты поверила бы мне, если бы я сказал да? – Я скрестил руки на груди.
– Вероятно, нет. – По крайней мере, она откровенна.
– Тогда нет. Я не стал держаться от нее в стороне.
Моя мать закатила глаза и стукнула по руке отца.
– Бек, мы уже об этом говорили. Что бы ни произошло, ты должен держаться в стороне от Джози. Ее отец недоволен.
– Ее