Клад был настолько мизерабельным, что в полную силу утеха никак не удавалась. Барин начал подозревать в провале конечное звено забавы – Фаха. Он пристально приглядывался к компании в поисках «импортозамещения».
– Кирюх, помоги-ка ему! – сидя на пне, однажды вдруг задумчиво произнес Барин.
Острая догадка пригвоздила Кирилла к лесной тропинке, но было поздно. Паровоз уже снес Анну Каренину.
Барин ловко выстроил дальнейшую хозяйственную программу. Что-что, а уж строить он точно умел! Чаще всего «враждебные вихри» барских настроений веяли над всеми, кто когда-либо на него работал, и заканчивались либо побегом, либо увольнением. Кроме «ампутированных» бригад всех мастей, Фаха и других «лентяев», в конце концов строгой процедуры не выдержала и единственная работавшая у него женщина – садовница Татьяна. Таня тоже имела гордость. Она, не раз страдавшая в местных транспортных авариях, эту – эмоциональную – не сдюжила. Ее провинциальный мирок не сумел прорасти в барскую виртуальную реальность, а попросту – бешеное Танино терпение на хрен лопнуло.
Буря грянула внезапно. Таня посадила цветы не по ранжиру. Разброд в цветочных рядах заставил Барина взвиться огненным столбом и испепелить Танино самолюбие. Кульминации драмы садовница ждать не стала: она молча сорвала с головы бандану, швырнула тяпку и выдворилась за калитку. Отойдя на безопасную дистанцию, Таня с негодованием обернулась. Позади, словно солдатский строй, остался стоять вымуштрованный штакетник.
– Не-е-т, ети его мать! – сердито прокричала Таня в сторону барского забора. – Пусть ест свою дораду без нас!
И она навсегда ушла с барского участка, переваливаясь как утка.
Таня
Татьяна родилась и выросла в соседнем городке и подрабатывала на участках садовницей. Она сильно напоминала садовое чучело: выцветшие глаза и ярко-рыжие наэлектризованные волосы, встававшие дыбом с мешковатого туловища. В народе это называлось «химией».
Раз в неделю Таня прихрамывая тащилась к хозблоку для смены гардероба. Она надевала большие хромовые сапоги, повязывала голову выцветшей банданой и была очень похожа на одноногого пирата. Правда, без попугая на плече.
Тане было далеко за шестьдесят, но ей самой было на это наплевать. Задора в ней было лет на шешнадцать. Всю свою разнорабочую жизнь Таня мечтала стать ландшафтным дизайнером. Свой дизайн она, подобно ужасу, наводила на чужих садовых участках. После этих бонусных акций с ней беспощадно расставались, но энергетический запас садовницы имел неистребимый источник. Он бил из-под вскопанной земли. Через малый промежуток Танина бандана появлялась на новых участках и вскоре стала главным украшением цветущих садов.
Ключевым в работе садовницы было слово «Челябинск». Любая былинка, выползшая на белый свет, выписывалась ею из этой загадочной, судя по всему, необычайно плодородной местности.