Эти таблетки могли если не убить Настю, то вывести её из строя. На что был способен роллер, только-только вырвавшийся из трясины долгого, тягучего, нездорового сна? Какие трюки были бы ему под силу? Уж точно не чемпионские. И тут мне показалось, что Алиса вернулась и снова присела на корточки возле меня, повторяя снова и снова:
«Настоящий чемпион – ты».
Я резко, раздражённо махнул рукой, отгоняя от себя это воспоминание, как назойливую муху. Злился я не на Алису, а на себя: за то, что, пусть даже ненадолго, но усомнился в справедливости Настиных побед, и ещё… за то, что я вдруг пожалел о том, что сам пока так и смог получить «золота». Ни разу. Именно в тот момент мне искренне, отчаянно захотелось победы. Хотя бы одной-единственной. И сейчас захотелось, из-за чего снова стало не по себе. Потом пусть Настя снова становится бессменной чемпионкой – пожалуйста, я ведь был не против, всегда только за. А может, моё желание победить хоть раз было абсолютно нормальным, а не предательским по отношению к Насте? Почему я всё время запрещал себе даже думать не о Настиной, а о своей победе? Из-за любви к ней или из-за неуверенности в себе?
Мои мысли вскоре снова свернули к Насте, как русло реки, которое изгибается то влево, то вправо. Пакет с чем-то, что может быть гладким или с шипами… «Холодное оружие вроде кастета?» – вдруг осенило меня. Ещё – снотворное… Всё это так не вязалось с Настей: её нежным лицом, которое всегда было в моей памяти и никогда оттуда не исчезало, даже на секунду; рыжими волосами, развевающимися на ветру, когда она неслась на колёсах быстрее этого самого ветра; звонким, переливчатым смехом, которого я, казалось, не слышал уже целую вечность. Теперь было понятно, что я знал о ней так мало, и за той Настей, которая была всегда передо мной, не видел настоящую. Мне стало так стыдно. Вряд ли кто-то наблюдал за мной, я был один среди развалин, и всё-таки мне казалось, что множество пальцев осуждающе тычут в меня. Я покраснел до кончиков волос – почувствовал, как жар быстро разливался по всей голове, и вскоре она вполне могла превратиться в огненный пылающий шар.
В этой самой горящей голове вдруг стали вспыхивать и тут же гаснуть, как угольки, очень страшные мысли о Насте. Такие жуткие, что я рванул с места. Сначала бегом, а потом, когда домчался до асфальтированной дороги, быстро скинул кроссовки, надел ролики и понёсся вперёд, к Настиному дому. Я точно знал, что на этот раз позвоню в дверь, а не буду топтаться у порога. Буду звонить, стучать, пока мне не откроют и не скажут, где Настя и что с ней. В тот момент я был готов если не на всё, то на очень многое: ничего подобного я раньше не делал. Потому что это был уже другой я.
Не прошло, казалось, и получаса, – и вот я уже