Четверо рассмеялись.
– Уважаемый, Пустой, рады видеть тебя в наших стенах.
– Ага, – он втянул воздух уголком губ и ухмыльнулся, – дань на месте?
– Хотелось бы отметить, что это обмен. У меня за плечами гордый народ.
Пустой чуть не подавился слюной, затем нервно хохотнул и снова сплюнул под ноги дяди Леши.
– Я принес двадцать кассет для воды, десять ящиков мясных консервов, различный инструмент и мешок аккумуляторов. Три туши черных коров. Хочу видеть ваш товар.
Голос предводителя был низок, словно звериный рык. Глаза уставились прямо немигающим взглядом. Олегу сделалось не по себе. В те минуты, когда он видел пустынников, все в его голове становилось понятно. Почему убежище проиграло в войне, и почему те с легкостью выживают на поверхности.
– Семьдесят шкур, древние вещи по твоему выбору, свинина, грибы, злаки, – с поклоном ответил магистр, источая радушие.
Пустынники переглянулись.
– А как же девки?
В зале царило молчание.
– И это тоже на ваш выбор,– по взмаху руки магистра из толпы шагнули вперед двенадцать девушек.
Трех из них ждет участь уйти наверх. Что с ними делали, Олег не знал. Горожане могли строить только ужасающие догадки.
Девушки дрожали. На побледневших лицах сжаты в полоску бескровные губы, а над ними воспаленные слезами глаза. Несчастные жались друг к другу, стараясь спрятать хотя бы одно плечо, чтобы на несколько сантиметров оказаться дальше от злой судьбы, чем остальные. Невинные жертвы выискивали среди присутствующих родителей, не верили в происходящее и умоляли прекратить торговлю людьми, но те отводили взгляды.
Пустынники разошлись ковыряться в корзинах с представленным товаром. Пустой подошел к девушкам.
Он стал напротив первой и сразу перешел ко второй. Оглядел с ног до головы, дотронулся до груди, сжал, провел рукой по широким бедрам и довольно цокнул.
– Не трогайте их, пока не выбрали, – все так же растекался в улыбке дядя Леша.
Пустой ничего не ответил и даже не повел бровью, но руку убрал.
Остановившись возле третьей, он плотоядно улыбнулся. Девушку не спасли ни мешковатый свитер, ни стянутые в тугой хвост роскошные волосы, ни измазанное копотью лицо. Она была пленительна: ноги крепки и стройны, грудь выпячивала далеко вперед, бархатная, совсем юная кожа матовая и шелковистая.
– Ты, – сухо произнес Пустой.
В зале раздался плач, лицо девушки окаменело. Она шагнула вперед и только когда повернулась к толпе, по щеке покатилась крошечная слеза.
Пустой обошел остальных, после чего встал, широко расставив ноги.
– Выбирай третью, или в этот раз две? – спросил дядя Леша.
– Погоди, – глаза Пустого скользнули трижды по шеренге выставленных девушек, затем, к всеобщему удивлению, взгляд перешел на