– Я останусь собой. Жаль только, что не увижу завтрашнего триумфа. Это, наверное, будет что-то особенное. Ты знаешь, что он велел отчеканить серебряные монеты со своим изображением? Будет бросать в толпу на улицах.
Гай рассмеялся:
– Это в его духе! Дяде нравится, когда его узнают. По-моему, слава ему дороже военных побед. Он уже платит людям этими монетами, чтобы деньги быстрее разошлись по Риму. Сулле это придется не по вкусу, а Марию только того и надо.
Появившиеся из темноты Кабера и Рений уселись на скамье рядом с Марком.
– Вот ты где! – сказал Рений. – Думал, уже не увижу тебя и не успею попрощаться.
Гай не в первый раз отметил, как изменился старик. Теперь он выглядел на сорок, самое большее на сорок пять. И рука Гая, когда он обменялся с Рением рукопожатием, словно попала в западню.
– Мы еще встретимся, – сказал Кабера. – Мы, все.
Остальные посмотрели на него.
Он поднял руки ладонями вверх и улыбнулся:
– Это не пророчество – я так чувствую. Никто из нас не прошел свой путь до конца.
– Я рад, что хотя бы ты остаешься. Когда Тубрук вернется в поместье, а эти двое уедут в Грецию, я буду совсем один, – сказал Гай, смущенно улыбаясь.
– Присмотри за ним, старый мошенник, – вставил Рений. – Не для того я столько сил на него потратил, чтобы узнать, что его пришиб копытом конь. Не подпускай к нему беспутных женщин и не позволяй чересчур напиваться. – Он повернулся к Гаю и поднял палец. – Работай каждый день! Твой отец не давал себе поблажки, и ты не должен, если хочешь принести хоть какую-то пользу Риму.
– Обещаю. А что станешь делать ты, когда доставишь Марка?
По лицу Рения пробежала тень.
– Не знаю. Уйти на покой я не могу – у меня теперь нет на это денег, так что буду смотреть… Как обычно, все в руках богов.
На какое-то время все немного погрустнели: ничто не остается неизменным…
– Ну ладно, – грубовато сказал Рений. – Пора спать. До рассвета пара часов, и всех нас ждет долгий день.
Они в последний раз пожали друг другу руки и молча разошлись по палаткам.
Когда Гай проснулся на следующее утро, Марк и Рений уже уехали.
Рядом с ним лежала аккуратно сложенная тога вирилис, одежда взрослого мужчины. Он долго смотрел на нее, стараясь вспомнить наставления Тубрука насчет того, как правильно ее носить. С мальчишеской туникой было проще, а вот подол длинной тоги испачкается в момент. Смысл был ясен: взрослый мужчина не забирается на деревья и не лазит по илистым заводям. Детские развлечения остались в прошлом.
Лагерь представлял собой длинные, ровные ряды уходящих вдаль палаток, каждая из которых вмещала десять человек. Строгий порядок свидетельствовал о дисциплине в легионе, которую соблюдали все, от легата до простого легионера.
Едва ли не месяц Марий занимался планированием шестимильного маршрута, проходящего по улицам столицы и заканчивающегося у ступеней сената.
Улицы