– Ты мой сын. Рений учил многих, но моего сына – никогда. Думаю, ты его удивишь.
Юлий видел, что Гай слушает его с недоверчивым выражением лица – мальчик не привык к похвалам.
– Я постараюсь. Думаю, Марк тоже удивит его.
Юлий почувствовал на себе взгляд второго мальчика, однако не посмотрел на него. Он хотел, чтобы Гай твердо запомнил его слова, и, недовольный попыткой сына втянуть в разговор приятеля, ответил так, словно Марка и не было за столом:
– Марк мне не сын. Мое имя и моя репутация достанутся тебе. Тебе одному.
Гай смущенно опустил голову, не выдержав непривычно требовательного взгляда родителя.
– Да, отец, – пробормотал он и принялся за еду.
Иногда Гай жалел, что у него нет братьев или сестер, с которыми он мог бы играть и которые тоже несли бы бремя отцовских надежд. Конечно, он бы не отдал им поместье, оно принадлежит ему, и так было всегда, но порой его тяготил груз ответственности. Особенно когда мать в свои хорошие дни жаловалась, что боги подарили ей только его одного. Аврелия часто признавалась сыну, что хотела бы иметь дочерей, чтобы наряжать их и передавать им свою женскую мудрость, но недуг, поразивший ее после первых родов, лишил ее этих надежд.
В теплую кухню зашел Рений. На нем были открытые сандалии, красная солдатская туника, не скрывавшая мощные икры, натренированные за долгие годы службы в пехоте. Несмотря на возраст, Рений являл образец крепкого здоровья и жизненной силы. Остановившись перед столом, он посмотрел на сидящих ясными, живыми глазами.
– С твоего позволения, хозяин, солнце встает, и мальчики должны пробежать пять миль, прежде чем оно выйдет из-за холмов.
Юлий кивнул, и мальчики быстро встали, ожидая разрешения уйти.
– Идите… и не ленитесь, – с улыбкой сказал он.
Его сын, похоже, ни о чем другом и не думал, а вот второй – в его темных глазах мелькнуло что-то еще. Гнев? Раздражение? Нет, наверное, показалось…
Мальчики убежали, и мужчины снова остались одни. Юлий указал на стол.
– Я слышал, ты собираешься начать боевую подготовку.
– Они еще недостаточно сильны. Возможно, в этом году и не будут готовы. В конце концов, меня наняли не для этого.
– Ты не думал о том, чтобы продолжить работу с ними после истечения годичного срока? – как бы мимоходом спросил Юлий, чтобы не выказать излишней заинтересованности.
– В следующем году я отойду от дел и уеду жить в деревню. Вряд ли что-то изменит мое решение.
– Значит, эти двое – твоя последняя дань Риму, – подвел итог Юлий.
Рений на мгновение застыл, но Юлий сохранял выражение полного безразличия.
– Об этом стоит подумать, – сказал наконец Рений и, по-военному резко повернувшись, вышел.
Глядя ему в спину, Юлий хищно усмехнулся.