– Здорово, мужики! Тепло тут у вас, натоплено. Дровишек не жалеете!
– А, начальник! Дровишки-то у нас свои, «жэдэвские». Не намекай нам на свои, лесхозовские. У вас своя кормушка, у нас своя!
– Глядите-ка ты. «Кооормууушка»! Где это у вас такая? А? Я уже давно не инспектировал придорожную лесополосу. Видимо, придется. Сойдет снег – пройдусь ка я вдоль вашей железки, да и посчитаю пеньки. Насчитаю я вам, мужики-дорожники, столько пней, что и вправду на подножный корм перейдете или на баланду. Будет вам «Кормушка». Что притихли?
– Ладно, Алексеевич, будет тебе. Шутки не понимаешь. Мы же сухостой и то… жалеючи!
– Ну, это другой разговор. А то – «кормушка». Ладно, хлопцы, пошли покурим, – Алексей искоса глянул на открытую дверь в диспетчерскую, откуда, почти в прямом смысле, торчали уши двух женщин-работниц, даже переставших щелкать семечки, прислушиваясь к разговору. На улицу за охотоведом пошел один из обходчиков. Зайдя за угол здания, закурили, помолчали.
– Короче так, Лексеич. Я бы мог и помолчать. Но весна ведь, жалко. На 132-м километре лося убили браконьеры. Больше тебе ничего не скажу, подписывать ничего не буду и вообще, если что, я ничего не говорил и ничего не знаю. Хоть режь потом. Говорят, у тебя связи на самом верху, да и с блатными ты знаком. Я бы никому не сказал, тебе скажу. Как ты к нам приехал, три года назад, тут хоть порядок стал. И зверя стало сколько, и рыбы! Вон кабаны уже бульбу роют прямо в деревне. Раньше коз и лосей почти не было, сейчас уже чуть ли не на каждой делянке. Смелый ты мужик, Леша, люди тебя за это и уважают. А главное, справедливый… – дорожник помолчал, глядя куда-то вдаль, – вот поэтому и решили мы тебе позвонить. Там остатки от лося метрах в тридцати от полотна. В болоте. А лося забрали по железке. Люди знающие говорят, что маневровый вчера как раз на том мете останавливался. А маневровый тепловоз на мелькомбинат ночью идет за мукой, а утром – обратно. Движение у нас здесь, ты знаешь какое. Вот у машиниста, у Маракова, и ищите рога и мясо. Больше я тебе, Алексеевич, ничего говорить не буду…
Больше он действительно ничего не сказал, собрал сумку и ушел домой. Алексей его и не задерживал. Зашел в диспетчерскую, записал в блокнот по часам все проходвшие по графику поезда за последние сутки. Ненароком поинтересовался маневровым тепловозом у диспетчеров.
– А, маневровый? Он раз-два в неделю ездит на мелькомбинат за мукой для подсобного хозяйства нашего. Ему специально «окно» выбирают, – диспетчерша внимательно вглядывалась в глаза охотоведу, пытаясь узнать, что интересует «лесников» в их, почти секретном, ведомстве.
– Ладно!