– «Жасмин-32», ответьте! – автомобильная рация зашипела, – ответьте «Жасмину!»
– На связи! Я – «тридцать второй». Слушаю вас, «Жасмин»! – сидящий на переднем сиденье рядом с водителем натужно урчащего старенького УАЗа мужчина в камуфлированной одежде и с карабином, удерживаемом между колен, снял микрофон, ответил на вызов.
– «Тридцать второй»! Позвонили железнодорожники-путейцы со станции Зубровка. Они что-то говорили о том, что нашли следы и кровь недалеко от дороги. Говорят, что кто-то пострелял диких зверей там у них. Просили вас приехать! Как понял?
– Понял, «Жасмин». Спасибо, Ирина Владимировна. Отметьте у себя в журнале – меняю маршрут патрулирования. Выезжаю в Зубровку. Как поняли?
– Принято, Алексеевич. Записываю. Буду на связи. И Вы не теряйтесь!
– Конец связи, «Жасмин». Через час свяжемся!
Повесив микрофон на место, сухо бросил водителю:
– Давай, Антонович, в Зубровку на станцию!
Водитель, выбрав поудобнее место для разворота, враскачку по рыхлому весеннему снегу развернул машину, и вскоре УАЗ мчался уже по чистой асфальтовой дороге в сторону указанной Зубровки.
Рейдовую бригаду охотхозяйства по борьбе с браконьерством возглавляет сидящий рядом с водителем охотовед Фомин Алексей Алексеевич. Кроме него и водителя в видавшем виды УАЗе – трое егерей в таких же камуфлированных костюмах, с зачехленным оружием на коленях. В заднем отсеке машины лежит пять катушек с флажками для оклада волков. Поверх флажков – рюкзаки егерей. Из нагрудных карманов егерей торчат антенны мобильных радиостанций.
В марте у рейдовой бригады работы не много. Браконьеры обычно затихают: тоже совесть мучает бить весеннего зверя, да и дороги становятся не только непроезжими, но и непроходимыми. Поэтому и возят егеря с собой флажки на случай, если вдруг