Рассветный лес наполнен пением проснувшихся птиц. Дрозды, зарянки, зяблики, щеглы, синицы, поползни, малиновки – все они, приветствуя восходящее солнце, весело, звонко, задорно оглашали утренний лес на разные лады. Где-то на острове среди болота забормотал и стих тетерев. Комары, мошки, оводы роем нависли над каждым диким зверем. Отбиваясь от наседающего гнуса, огромный черный лось с мохнатыми еще рогами, выбрался из чащи, и, немного постояв, устремился вглубь болота, где ветерок хоть немного отгоняет мошкару и можно забиться где-нибудь в болотину, в грязь, прячась от вездесущих кровососов, уже изрядно изгрызших и искусавших уши, морду, глаза лося. Из-под ног лося с криком выскочил вальдшнеп, заставив того остановиться и недоуменно уставиться на хромающую и периодически бьющуюся дрожью и трепетанием крыльев птицу. Лось понял, что эта птаха, изображающая то раненую, то больную птицу, старается привлечь к себе внимание. Она, жертвуя собой, своей жизнью, старается убедить неожиданного гостя, что она – легкая добыча. И все это ради четырех большеголовых, большеглазых, длинноклювых и длинноногих вальдшнепят, затаившихся в траве на пути лося. Лось фыркнул, осторожно продолжил свой путь, не обращая внимания на поднявшую такой «гвалт» птицу. И вскоре большая, с виду, неуклюжая рогатая махина скрылась в болоте. Кукушка в очередной раз отметила свое пребывание в утреннем лесу несколькими глубокими, похожими вблизи на квохтанье «ку-ку», вызвав переполох среди мелких птиц, явно не одобряющих ее появление.
Но мир, спокойствие и безмятежность оказываются лишь красивой картинкой для случайного здесь зрителя… Болотный лунь все же успел высмотреть зазевавшегося на клюквенной кочке рябчика, промелькнул серой стрелой среди редких чахлых сосенок и закувыркался по кочкам с зажатой в острых крепких когтях птицей. Ежиха спешит к своей норке, где ее ждут голодные ежата и несет в зубах пойманную мышь. Почувствовав тепло, распрямилась гадюка, бесшумно и плавно заскользила по теплому лишайнику к малиннику, где встревоженно защебетали птахи, увидев наползающую беду для своих еще только оперившихся желторотых птенцов. Мощными челюстями прокусил насквозь короеда стремительный шершень и потащил в свое гнездо в дупле старой осины. Муравьи поймали пеструю гусеницу, облепили ее, извивающуюся и растопыривающую во все стороны свои щетинки, прогрызли ее нежную кожицу, сбрызнув образовавшиеся раны кислотой своих желез…
Волчица осторожно, под ветерок, ползком подкралась к стаду диких кабанов и затаилась. Вот –