– У-у-у! Теперь мне еще больше захотелось посмотреть.
– Не разочаруйся. – Я усмехнулась, прекрасно зная, что моих фотографий там всего несколько штук.
Эрик окинул меня изучающим взглядом, вдруг отложил предмет раздора в сторону и неожиданно спросил:
– Накормишь чем-нибудь?
Мои уши предательски вспыхнули. Захваченная чувствами, я совершенно не подумала, что он может быть голодным. Смущенно улыбнувшись, я кивнула.
– Да, конечно. Идем на кухню.
Сидя за столом и подперев голову рукой, Эрик с умилением смотрел, как я путаюсь в конфорках плиты, как лихорадочно мечусь по кухне. Под его насмешливым взглядом я волновалась еще больше, но пельмени сварила.
Когда тарелки уже стояли на столе, я вздохнула и все с тем же смущением посмотрела в карие глаза.
– Понимаешь… – начала я, но Эрик покачал головой.
– Все хорошо, не переживай. Я понимаю. Кафе и все такое.
– Нет. – Я опустила голову. – Дело вовсе не в этом. Просто… мне никогда не приходилось готовить для… кого-то. Это впервые.
Он вскинул брови.
– А подруги?!
– Как-то без этого обходились. Но ты не думай, я обязательно научусь, и в следующий раз удивлю тебя каким-нибудь кулинарным шедевром.
Мы усмехнулись одновременно, а потом Эрик покачал головой.
– Что? – не поняла его я.
– Вообще-то, меня и яичница вполне бы устроила, – снова усмехнулся он.
– Вот как! А что же ты сразу не сказал? Заставил меня волноваться. – Я игриво толкнула его. Но, едва отклонившись, он тут же придвинулся ко мне близко-близко.
– Засмотрелся на тебя. Ты еще совсем девчонка, но такая милая, особенно когда волнуешься.
Мне вдруг стало интересно, что он скажет, когда узнает, сколько мне лет? Как тогда оценит свое выражение? Девчонка – абсолютно точно! Улыбаясь, я прижалась к нему лбом, а потом прошептала:
– Ешь, а то остынет.
И снова настал момент расставания. Это было равносильно смерти. Мне до боли в груди не хотелось отпускать его. Он тоже не особо рвался уходить. Наверное, если бы не мои родители, мы так и остались стоять до утра в подъезде. Но полночь неизменно наступила. Мама с папой пришли домой, а вскоре до жути громко пророкотал мотоцикл. Словно специально оповещая, что увозит своего седока далеко и надолго. На глаза навернулись слезы. Почему все в этом мире против нас? Тренер вцепился в Эрика, словно бульдог. Вообще не позволяет ему расслабиться. Работа, трек, трек, работа… Мама вечно ворчит, что мне сначала надо окончить школу, а потом о парнях думать. Ее буквально перекашивало, как только видела меня разговаривающей по телефону. Пришлось даже это делать украдкой. Единственный, кто поддерживал нас, это мой отец. Он сразу догадался, что между нами уже не просто дружба, но лекций читать не стал. Просто однажды посмотрел настойчиво в глаза, а потом улыбнулся