Но нет, как говорится, худа без добра, и последние десять лет – в силу ли этих причин, а может быть в силу какого-то внутреннего настроения – я осваивал жанр философской эссеистики.
Что меня интересует и волнует? Судьба мирового человека. Мне хочется познать путь, пройдённый человеком от его микроипостаси к его мегаипостаси. Я выдвигаю идею об а-классическом, классическом и суперклассическом уровнях творческой деятельности человека. Года два я писал большую работу о пульсациях или ритмах мировой истории. Я полагаю, идеи, заключённые в этих рукописях, принципиально новые, они ещё не были в мировом обороте. Это – эссе на стыке философии, истории, литературоведения, искусствознания, политологии. Такое смешение жанров объясняется тем, что понятие жизни и сама жизнь настолько обширны, бесконечны, что посредством только какого-нибудь одного языка, скажем, языка философии, истории, искусства, их невозможно выразить. Требуются универсальные средства, при помощи которых я попытался рассмотреть явления человеческого бытия на фоне мировой истории.
Не сомневаюсь, ряд моих идей может вызвать возражения, даже резкие. Меня это абсолютно не смущает.
Мне не нужны особая слава, большие деньги, кроме минимума, чтобы нормально работать. Но мне обязательно нужно издать мои тексты. Эта задача порой трудновыполнима, ибо она организационного толка и зависит от множества других людей.
Есть задачи и творческого плана. Это подготовка к печати рукописей, которые пока по тем или иным причинам не опубликованы, это нереализованные долги перед собой в прозе и драматургии.
На писателя я смотрю как на проводника некой божественной космической силы или объективного бесконечного мира, окружающего нас. Смысл писательского существования в том, чтобы перелить на страницы бумаги хотя бы часть этой мировой энергии. Художник должен победить хаос жизни, придать ей формы, в которых бы сливались воедино добро, истина, красота.
1990, 29 октября
Спектакли театра марионеток
Январь 1991 года, Паланга, дом творчества художников. Здесь на ежегодном всесоюзном семинаре искусствоведов находится моя жена. Я приезжаю в Палангу накануне Нового года. И вовремя – в Литве заварушка.
Небывалая истерия, психоз. Это чудовище Советский Союз в очередной раз показывает свои зубы на маленькой, беззащитной Литве. Таково общее мнение. Психоз и среди участников семинара, преимущественно москвичей известной национальной или политической группы. Настроения такие же. Мы с женой одиноки.
Возвращаемся в Казань. Здесь те же зомбированные люди. Тот же психоз, только градусом поменьше. То же одиночество. Встреча с журналистом Артёмом Карапетяном.
– Итак, вы были одним из тех случайных «наблюдателей», оказавшихся в Литве в разгар январских событий…
– Да, я недавно вернулся из Литвы, где пробыл с 27 декабря 1990 года