Но Саше (так звали автора крика о помощи) Полуянов все-таки написал.
Надя
На следующий день Юля в библиотеке не появилась, и Надя сразу начала волноваться. До обеда пыталась себя убедить: да мало ли почему не пришла? Может, в работе пытается забыться. Или плачет в подушку. А то и впервые в жизни напилась, чтоб унять душевную боль. Но воображение постоянно рисовало страшные картины. Юля у распахнутого окна на подоконнике (интересно, на каком этаже она живет?). В теплой ванне с бритвой в руке. Или высыпает в ладонь горсть таблеток.
К обеду нервы не выдержали. Посмотрела в читательской карточке телефон, вышла из зала в коридор, набрала номер. Пять длинных гудков, семь, десять. Сердце упало. Нельзя было ее вчера отпускать. Уговорами, силой привести к себе, оставить ночевать – Димка бы понял.
Автоответчик не включался. Двенадцать безнадежно долгих гудков. Шестнадцать. Двадцать.
В «Кайросе» прецедент уже был. У женщины трагически погиб любимый муж, она попросила о помощи: не видела смысла жить дальше. Дело взяла эксперт – позиция рангом выше, чем Надина. Митрофанова еще порадовалась. Эксперта по имени Лидия она знала. Ответственная и очень душевная женщина, дипломированный психолог.
Но через месяц несчастная все-таки покончила с собой.
Шеф созвал экстренную встречу для ближайших соратников. Лидия рыдала. Сквозь слезы рассказывала про сеансы психотерапии, как вместе ходили в театры, готовили блюда экзотические, разговаривали бесконечно.
– Она улыбаться начала. За собой стала следить, подкрашивалась!
И – нарядная, полностью в чистом – совершила суицид.
Шеф по своим каналам выяснил: самоубийство продумано, хорошо подготовлено. В квартире идеальный порядок. Свежее завещание. На столе записка.
Надя заплаканную Лидию жалела едва ли не больше, чем неведомую ей самоубийцу. Но шеф оказался неумолим:
– Ты же психолог! Должна была догадаться. Предвидеть. Остановить ее.
Как ни умоляла Лидия дать шанс, доступ в «Кайрос» ей был закрыт.
И Надя страшно боялась. Нет, не того, что ее саму исключат, – что Юлина смерть тоже будет на ее совести.
Но на двадцать пятом гудке девушка неожиданно ответила. Голос тусклый, безжизненный:
– Але?
– Юлечка, это Надя.
– Зачем ты звонишь? – почти враждебно.
– Хотела узнать, как дела.
– Дела очень плохо. Феликс мне не звонит. И номер мой заблокировал.
Фоном слышалось завывание ветра, вороны надсадно каркали.
– Юль, а ты где?
– Я гуляю.
– Где