На похороны приехала Марсия с мужем и детьми. Я тоже. Так наша семья собралась в последний раз. Помню, я думал, что он сразу же продаст машину. Но он не расстался с ней. На ней они приехали в методистскую церковь Либертивилла, и она вся сияла свежей полировкой… и ненавистью. Она горела ненавистью.
Он повернулся ко мне:
– Ты веришь мне, Дэннис?
Перед тем как ответить, я сглотнул комок, подступивший к горлу:
– Да, верю.
Лебэй мрачно кивнул головой:
– Вероника сидела рядом с ним, как восковая кукла. В ней больше ничего не было. Раньше у Ролли была машина, а у нее – дочь. Она даже не плакала. Она умерла.
Я сидел и старался представить, что бы я сделал, если бы это случилось со мной. Моя дочь начинает задыхаться и хвататься за горло на заднем сиденье моей машины, а потом умирает у края дороги. Продал бы я машину? Зачем? Разве машина виновата в ее смерти? Точно так же можно было бы обвинять гамбургер, еще не купленный, но уже вставший у нее поперек горла. Так из-за чего продавать машину? Только из-за того непринципиального обстоятельства, что я уже не смог бы смотреть на нее, не смог бы даже думать о ней без боли и ужаса? Но о чем вообще я смог бы тогда думать?
– Вы спросили его об этом?
– Да, когда мы остались втроем – он, Марсия и я. Наша семья была в сборе. Я спросил, намеревался ли он продать машину. Она стояла рядом с катафалком, который привез его дочь на кладбище – то же самое, где сегодня похоронили Ролли. У нее была красно-белая расцветка. «Крайслер» в 1958 году не выпускал машин с такой окраской; Ролли покупал ее с обычным цветом. Мы стояли в пятидесяти футах от нее, и я испытывал странное чувство… очень странное побуждение… отойти от нее подальше, точно она могла слышать нас.
– И что же вы сказали?
– Я спросил, собирается ли он продать машину. Ролли посмотрел на меня так же, как в ту секунду, когда замахивался, чтобы швырнуть своего маленького братика на колья ограды. Он сказал: «Я еще не сошел с ума, Джордж. Ей всего один год, она прошла только одиннадцать тысяч миль. Ты ведь знаешь, что машину продают не раньше, чем через три года после покупки».
– Я сказал: «Ты хочешь, чтобы твоя жена каждый день смотрела на нее? Ездила в ней? Побойся Бога, брат!» Но не думаю, что он слышал меня. Он отвернулся и стал разглядывать свою машину, как будто только вчера купил ее.
Лебэй немного помолчал.
– Марсия говорила ему то же самое. Она всегда боялась Ролли, но в ту минуту выглядела скорее помешанной, чем испуганной, – она переписывалась с Вероникой и знала, как та любила свою маленькую дочурку. И еще она сказала, что когда человек умирает, то люди сжигают матрац, на котором он спал, а одежду отдают в Армию Спасения. Она сказала, что его жена не придет в себя до тех пор, пока машина будет стоять в гараже.
Ролли