Он задал вопрос жене трактирщика, но смотрел при этом на Мэри. Пейшенс Мерлин стала шарить в буфете в поисках хлеба и сыра, нервно дергая ртом, двигаясь неуклюже и думая о чем угодно, только не об угощении. Накрыв на стол, она просительно посмотрела на мужа.
– Слышишь, что Гарри говорит, – взмолилась она. – Это безумие – оставаться здесь; мы должны ехать сейчас, немедленно, пока еще не поздно. Ты сам знаешь: люди тебя не пощадят, они убьют тебя без суда. Ради бога, послушай его, Джосс. Я ведь не за себя боюсь, за тебя…
– Закрой рот! – загремел ее муж. – Я пока еще не спрашивал твоего совета и сейчас не спрашиваю. Я и сам могу принять решение, без того, чтобы жена блеяла у меня под боком, как овца. И ты туда же, Гарри? Побежишь, поджав хвост, только потому, что попы и методисты подняли вой, требуя твоей крови? Скажи-ка, а они доказали, что это мы? Или тебя совесть замучила?
– К черту совесть, Джосс; тут речь идет о здравом смысле. Жизнь в этих местах стала вредна для моего здоровья, и я уберусь отсюда, пока еще есть время. Ну а что касается доказательств, то за последние месяцы мы достаточно натворили дел, чтобы у них было довольно улик. Разве я тебе не друг? Пришел сюда сегодня, рискуя головой, предупредить тебя. Я ничего против тебя не имею, Джосс, но ведь это твоя проклятая глупость довела нас до беды. Напоил нас до одури, и сам напился, и повел на берег, затеял безумное, шальное дело без всякого плана. У нас был один шанс на миллион, и все повернулось чертовски удачно, на нашу беду, слишком удачно. Потому что мы были пьяные и потеряли голову, оставили на берегу вещи и сотню следов. А кто в этом виноват? Да ты, кто же еще!
Разносчик стукнул кулаком по столу, вплотную придвинув к трактирщику свое желтое наглое лицо с усмешкой на потрескавшихся губах.
Джосс Мерлин разглядывал его с минуту, а когда заговорил, голос его звучал тихо и грозно.
– Так, значит, ты меня обвиняешь, Гарри? – сказал он. – Знаю я эту породу: начинают извиваться как змея, когда им изменит счастье в игре. А ведь благодаря мне дела у тебя шли неплохо! Золота куры не клевали; жил как принц все эти месяцы, а не прозябал на дне шахты, где тебе самое место. А если бы мы не потеряли голову позапрошлой ночью и убрались бы до рассвета, как это было уже сотню раз? Ты бы сейчас подлизывался ко мне, чтобы набить карманы! Ты бы вилял хвостом вместе с остальными подлыми шавками, выпрашивая свою долю добычи, называя меня Господом Всемогущим; ты бы лизал мне сапоги и валялся в пыли. А теперь беги, если хочешь; беги к берегам Теймара с поджатым хвостом, и будь ты проклят! Я и один справлюсь хоть с целым светом.
Разносчик принужденно хохотнул и пожал плечами:
– Разве мы не можем поговорить, не вцепляясь друг другу в глотки? Я по-прежнему на твоей стороне. Все мы были пьяны до умопомрачения в сочельник; так что не будем больше об этом; что