Для себя я отметил точёное, загорелое лицо, длинные чёрные ресницы, она просто икрилась энергией. Под штормовкой угадывалось сильное, упругое тело. От разглядывания незнакомки меня отвлёк Завицкий.
Он попросил меня понюхать цветы. Я наклонился. В лицо ударил запах бензина и масла, которым пропитался Ефимыч. Только когда я уткнулся в мокрый букет, то наконец почувствовал нежный аромат лесного разнотравья.
Трудно было выделить какой-то один запах. Казалось, что в этом букете собраны все запахи леса.
– Неповторимый запах, эти цветы пахнут лучше любых французских духов.
Мои слова ещё сильнее возбудили Завицкого. Его глаза загорелись радостным огнём, он опять перевёл взгляд на свою спутницу. Незнакомка тоже не сводила с него глаз. Я почувствовал себя лишним на этой поляне и сделал шаг назад.
– Ефимыч, а как же мотоцикл?
– Где-то там, – неопределённо, совсем в другую сторону, махнул рукой Завицкий.
– Смотри, а то уведут.
– Да кому он нужен! – не поворачивая головы, отмахнулся от меня Ефимыч.
Я пятился назад, на меня никто не обращал внимания. Пару минут я ещё стоял на краю поляны за деревьями, теперь они увлечённо разглядывали что-то в планшетнике, извлечённом женщиной из маленького рюкзака. Всю дорогу я терялся в догадках, что же такое произошло и что бы всё это значило, но ответа не находил. Жалел только об одном, что не было фотоаппарата заснять сладкую парочку в ромашковых венках. На слово мне никто не поверит.
Трудовая неделя захватила меня своими заботами, и я забыл о своём приключении. Старушка, у которой я квартировал, как-то вечером пришла с посиделок и среди прочих новостей объявила, что по посёлку пополз слух, будто на дальних вырубках появились осенние опята. Всё это выглядело вполне правдоподобно. Время было подходящее, и места там хорошие для опят – много старых дубов. Между прочим сообщила, что место Завицкого у железнодорожного переезда пустует уже неделю.
В воскресенье я решил непременно сделать в лес вылазку, но вся загвоздка была в том, что добраться до этих вырубок не так-то просто. Отсюда и название – дальние. Тут-то наконец я вспомнил о Завицком, его мотоцикле и своём приключении. В субботу вечером зашёл к нему. Дверь открыл Иван Ефимыч. Собственной персоной. Я сразу прошёл на место наших чайных посиделок – в просторную кухню. Перешагнул порог – и обомлел. Такого я здесь никогда раньше не видел: всюду, где только можно, в вазах и банках с водой стояли букеты полевых цветов. Причём каждый был составлен с таким искусством и каждый цветок так оттенял другой, что все вместе они казались не здешними, а собранными в каких-то райских садах. Больше всего я обрадовался двум немного увядшим ромашковым венкам, свисавшим с лосиных рогов на стене кухни. Значит, это не сон – моё видение в прошлый выходной, я это видел на самом деле.
– Ну, что застрял в дверях? – подтолкнул меня в спину хозяин дома, – забыл,