Прежде чем ответить, Иванов сделал паузу:
– Это что, ресторан такой?
– Нет, Миша. Прага – это город. Чешская столица…
– Зачем тогда спросил? Сам знаешь – не был я ни в какой чешской столице.
– А неужели не хочется? Башни там всякие, пиво, лечебные воды… и вообще?
– Ты чего, издеваешься, что ли? – обиделся подполковник. – У меня же форма допуска, мне же за границу ездить еще пять лет после увольнения нельзя будет. Разве что, как в анекдоте, – на танке…
– Ну, танка я, наверное, не обещаю, – мужчина в штатском вытянул на себя ящик письменного стола и достал плотный, продолговатый конверт с фирменным логотипом, – а вот туристическая путевка на твое имя уже оформлена…
Со скучного серого неба, из-под темно-свинцовых растрепанных туч, бесконечным потоком стекало вниз что-то мелкое и холодное.
– Того и гляди, снег пойдет.
– Да, погодка…
Кажется, в прошлом году первый снег выпал уже к середине ноября. Выпал неожиданно, вопреки всем народным приметам и прогнозам ученых-метеорологов – просто, выглянув поздним субботним вечером из окна, люди вдруг обнаружили, что пространство вокруг них покрыто не толстым, но вполне ощутимым слоем рассыпчатой белизны.
Вообще-то первый осенний снег неплохо смотрится только поначалу. А через пару часов…
Катер ходко резал волну, такую же серую и холодную, как во времена древних викингов и гренадеров Суворова. Только пестрые геометрические силуэты навигационных знаков напоминали о том, что вокруг, худо-бедно, начинается век двадцать первый…
Но даже сейчас, под самый конец охотничьего сезона[13], несмотря на хроническую непогоду, Карельский перешеек оставался по-своему притягателен и красив. Северная природа не отличается пышностью, однако она никого не подавляет и никому ничего не навязывает – при этом любое дерево, куст, любой камень на побережье занимают назначенное им место с чувством собственного достоинства. К тому же всем этим скалам и соснам глубоко плевать на человеческую суету.
– Тут надо правее брать! – обернулся назад, на корму, молодой офицер-пограничник, стараясь перекричать завывание двигателя.
Насквозь вымокший егерь, в длинном брезентовом плаще и в фуражке с кокардой, собрался было что-то ответить. Но потом передумал и не торопясь сдвинул ручку подвесного мотора на несколько градусов влево. Острый нос катера так же медленно повернулся в указанном направлении, догнал волну – и уже в следующую секунду холодными, крупными брызгами с ног до головы окатило не только самого пограничника, но сидящего рядом Владимира Александровича