– Что ты стоишь как столб! Давай снимай с него эти железяки. Смотри, я рапорт на тебя подам за жестокое обращение!
Зубенко перестал улыбаться и быстро подошел к Сергею. Поочередно щелкнули замки, и Сергей наконец увидел свои руки. Ему на секунду стало страшно. А что, если они уже не отойдут? Отрежут обе кисти, к чертям собачьим, и будешь потом ходить с культями. Он таких видал. Операции местные лепилы делают весьма проворно, иной раз обходятся вовсе без обезболивания. Это уж как повезет – если хороший врач попался, так он поможет, все сделает, чтобы руки сохранить. А иной и специально отрежет, чтобы не возиться с перевязками да всякими примочками.
Но Валентина Александровна была не из таких. Она живо принялась за дело. Помогла Сергею снять бушлат и телогрейку, потом налила горячей воды в эмалированный таз и стала осторожно обмывать Сергею руки, сначала одну, потом другую. Лицо ее было озабочено, и Сергей, глядя на нее, все ждал, когда же она скажет заветное слово. Но она ничего не говорила. Тщательно вымыв руки с мылом, насухо вытерла их полотенцем, а потом долго рассматривала посиневшую кожу под прямым светом настольной лампы. Ничего не сказав, достала из шкапчика объемистую банку темного стекла с зеленоватой тягучей мазью и стала наносить мазь на кожу тонким слоем, осторожно втирая ее внутрь и как бы сомневаясь. Сергей по-прежнему ничего не чувствовал. Зубенко молча стоял у дверей, лицо его было непроницаемо. Сергей перевел взгляд на квадратное оконце, на котором в два пальца намерз лед; за окном было все так же черно и морозно. Казалось, что эта ночь – навеки. И всегда будут этот жуткий холод и ночь, весь мир застыл в неподвижности.
Наконец врачиха выпрямилась, продолжая смотреть на забинтованные кисти.
– Ничего, Бог даст, подвижность восстановится. Кровь уже пошла в пальцы. – И поглядев на Сергея, молвила со вздохом: – Повезло тебе. Еще бы несколько минут, и остался бы ты без пальцев!
Из угла вышел Зубенко. Скомандовал, глядя на Сергея.
– Поднимайся, пошли в изолятор!
Врачиха всплеснула руками.
– Да ты что, ошалел? Его в стационар надо класть, перевязки каждые шесть часов нужно делать.
– На перевязки его будут приводить.
– Да как же это? Ведь он минимум неделю ничего руками брать не сможет. Ты что, не видишь, что они забинтованы?
– Ничего, как-нибудь приспособится. Он на разводе приказу не подчинился, отказался идти со всеми на работу. А за это карцер, сами знаете. Раньше его к стенке бы поставили за такие дела. А теперь дали им волю, вот и наглеют.
Врачиха перевела взгляд на Сергея.
– Ничего не понимаю. Он что, правду говорит?
– Они охоту на меня открыли, – произнес Сергей. – Договорились пристрелить меня при попытке к бегству. Зубенко хотел поставить меня в самом хвосте с краю, чтоб удобнее было стрелять. Вот я и отказался. Лучше в карцере сидеть, чем отправиться на луну. – Помолчав, добавил: – Им за это дают дополнительный отпуск и премию сто рублей. Вы сами знаете. К тому