– Нет! Эви, клянусь, я не…
– Т-твое счастье, что отец спал, иначе нас обвенчали бы п-прямо на улице! – Она оглядела Уинифред. – Ну, а вы? Кто вы т-такая?
Безупречная изящность Эвелин действовала Уинифред на нервы. Она вдруг начала сомневаться и в аккуратности собственной прически, и в чистоте перчаток, и в безупречности осанки. Элегантность мисс Саттон, казалось, была отточена самой природой, ей не приходилось даже задумываться о том, чему Уинифред училась долгие годы.
Да, Эвелин была самой настоящей леди – с серебряной ложкой во рту, серебряным звонким голоском, серебряным ночным горшком и прочими аристократическими атрибутами. Никто не знал, что на самом деле у нее на уме. И то, что Дарлинг отзывался о подруге с теплотой, еще ничего не значило – он и придорожный булыжник обласкал бы, дай ему волю.
Значит, нужно сыграть на чувствах Эвелин к Дарлингу и поскорее отвести от себя внимание.
– Я его невеста, – резко произнесла Уинифред и как бы случайно тронула себя за пальцы левой руки.
Взгляд Эвелин метнулся к ее среднему пальцу, надежно скрытому перчаткой.
– Позвольте спросить, кто вы такая, раз позволяете себе столь бесцеремонно врываться в дом моего жениха?
– Вы д-действительно считаете, что я поверю в это п-после того представления, которое вы устроили на Бонд-стрит? – мрачно поинтересовалась мисс Саттон. – Вы прекрасно знаете, к-кто я такая. Сию же минуту говорите правду, иначе я п-позову констебля!
Вот черт. Она совсем неглупа – и, кажется, действительно влюблена в Дарлинга.
Пока Уинифред лихорадочно размышляла над новой, более убедительной ложью, юноша вдруг выпалил:
– Она на меня работает!
В кабинете повисла тишина, прекратилось даже методичное постукивание зонтиком. Уинифред свирепо поглядела на Дарлинга, и он ответил ей умоляющим взглядом.
– Она бы позвала констебля!
– Разумеется, не позвала бы! – прошипела она. – Почему вы такой наивный, черт вас подери?
– К-как это – работает? – пробормотала Эвелин. Недоверие в ее голосе смешалось с интересом.
Цепкая, настырная опека компаньонки наверняка приносила мисс Саттон одно раздражение. Раз заставить ее ревновать не удалось, может, удастся вызвать зависть?
– Что же в этом такого? – возразила Уинифред. – Неужели вам представляется удивительным, что женщина может работать? Нет, разумеется, девушке вашего положения…
Она попала в самую точку – почти испугавшись собственных слов, мисс Саттон побледнела и стиснула ручку парасоля.
– Нет, ч-что вы! Я в-вовсе не это имела в виду, мисс…
– Оукс.
– Мисс Оукс. Это вовсе не удивительно. Разумеется, женщина может работать! Вы, д-должно быть, его учительница? Я говорила Теодору, что он зря б-бросил занятия музыкой!
– Нет. Я личный секретарь мистера Дарлинга, – соврала Уинифред.
– Секретарь? Его секретарь? – Будто решив, что Уинифред не догадалась,