– Как ты можешь такое говорить? – спрашиваю я, дрожа от ярости.
Мать игнорирует меня: – И эта демонстрация… деменции, в сочетании с ее странным поведением прошлым вечером… может означать, что ее завещание попросту нельзя воспринимать всерьез. Если она была не в себе во время написания…
– Она не была не в себе, она просто озвучивала свои мысли, – говорит Роуз.
Нэнси бросает на нее гневный взгляд.
Прежде, чем они успевают начать спорить, мы все замираем, слыша в отдалении голос бабушки.
– Настало время тебе встретиться с остальными Даркерами, моя дорогая.
Одиннадцать
– Не злись, – говорит Трикси Лили, когда мы все набиваемся в гостиную. – Я пыталась посмотреть телевизор, но включилось это. – Она указывает на древний деревянный шкаф с телевизором и я замечаю старый проигрыватель видеокассет. Она так и не перешла на DVD, как и отказывалась слушать музыку на чем-либо кроме виниловых пластинок на своем музыкальном автомате пятидесятых годов. Ретро телевизор все равно редко работал – особенно в шторм – поэтому в детстве нашим единственным развлечением в гостях у бабушки была ее коллекция кассет. Вероятно, поэтому мы проводили столько времени на улице. Я помню выставленные на полке домашние записи, которые заметила прошлым вечером, и мы все видим, что они исчезли. Полка пуста. На экране я вижу лишь мигающее изображение младенца, пока Лили не отбирает у своей дочери пульт и не запускает видео.
Экран заполняет лицо бабушки крупным планом, но она выглядит на тридцать лет младше. Она вносит в эту комнату – выглядящую точно так же – ребенка и я не сразу понимаю, что ребенок это я. Мой отец был слегка одержим созданием домашних видео, когда мы были маленькими, но я не думаю, что видела эту запись раньше. И я не уверена, хочет ли кто-либо из нас смотреть ее сейчас.
– А остальные Даркеры с нетерпением ждут встречи с тобой, – говорит бабушка. Она осторожно передает младенца моей матери, выглядящей намного моложе. Нэнси кажется усталой, но очень красивой, и ее запястье все еще обвито больничным ярлыком. Должно быть, в тот день они привезли меня в Сигласс из больницы. Я всегда знала, что родилась, когда мы были здесь. – Позвать Лили и Роуз? – звучит голос бабушки за кадром. – Они очень терпеливо ждали встречи с их новой сестричкой. – Камера будто кивает и я понимаю, что ее наверняка держал мой отец. Я хочу выключить видео, но Нэнси забирает у Лили пульт и садится на краешек ближайшего к телевизору дивана. Сначала я тронута – что она хочет вспомнить этот момент – но потом я вижу, что она смотрит на себя на экране, не на меня.
Изображение моего прошлого подрагивает, когда отец опускает камеру на стол, чтобы заснять и себя. Он подходит к моей матери и она опускает меня в старомодную кроватку, принимаясь меня качать. У отца длинные, немного взъерошенные волосы в стиле семидесятых, дополненные смешными усами