После этого она спрыгивает с парты и кошачьей походкой покидает класс.
12. Волнуешься за меня?
– Серёжа, может, все-таки в больницу сходить? Вдруг у тебя перелом?
– Иди нах*й.
Мать психует, рывком поднимается с моего дивана. Строит из себя оскорбленную невинность. А меня от её внезапно проснувшегося беспокойства тошнит.
Вчера она больше за своего любовника переживала, чем за мои отбитые почки. И сокрушалась, что этот боров больше к ней не придёт. А сегодня протрезвела и опомнилась, что я мог получить серьёзные травмы. Шкура тупая, а не мать.
Надо где-то травмат раздобыть. И пусть тогда сунется ещё хоть один урод сюда, яйца отстрелю. Но на травмат тоже деньги нужны, которых у меня нихрена нет.
Блять, когда уже закончится это нищебродское существование?
Всё тело болит, башка раскалывается, а эта сука ещё и музыку врубила на кухне. Напевает что-то там ходит, весело ей. Ну хули, всё же заебись. Подумаешь, любовник сына чуток поломал. С кем не бывает.
За окном уже темнеет, скоро вечер. Жрать охота, а ещё пить, просто п*здец как. Пытаюсь перевернуться на спину, надо попробовать встать. Просить мать, чтобы принесла воды, западло. Да мне вообще находиться с ней в одном помещении западло. Но пока я не особо транспортабельный, приходится терпеть. Надеюсь, завтра станет проще.
Кое-как перемещаюсь в сидячее положение. В башке свистит, и вся комната качается, как мачта корабля. Походу у меня сотряс. Зашибись.
Упираюсь двумя руками в диван и пытаюсь встать, но тут разражается свирепой трелью наш дверной звонок.
Слышу, как мать открывает дверь и своим неестественным приторным голосом начинает пищать:
– Ой, привет, мальчики! А Серёжа спит. Что-нибудь ему передать?
– Здрасьте, теть Лиля. А чего у него телефон отключен второй день, не знаете?
– Ну какая я вам тётя. Просто Лиля. Не знаю даже, но как проснётся, обязательно спрошу.
Вот сука. Игнорируя боль сразу во всех частях тела, все-таки встаю. Потихоньку, придерживаясь за мебель, передвигаюсь в прихожую.
За дверным проёмом стоят Дюша и Мажор. Видят меня, и рожи их сразу вытягиваются. Да, я сегодня просто красавчик. Мать, срисовав их взгляды, оборачивается.
– Отойди, – цежу я ей.
Снимаю с вешалки свою куртку, одной рукой накидываю себе на плечи, другой держусь за стену. Обуваю кроссовки и выхожу в подъезд.
– Ну и куда ты попёрся в таком состоянии? – изображает заботу моя дражайшая родительница. – Отлежался бы хоть до завтра!
Я молча поворачиваюсь и закрываю перед её лицом дверь.
Потом опираюсь спиной на подъездную стену и медленно сползаю по ней, усаживаясь на корточки. На ногах стоять пока слишком тяжко.
– Е*а-а-ать, – тянет Дюша, шокировано глядя на меня. Делает шаг и тоже падает на корты напротив. – Братан, это кто тебя так?
– Да я не помню, пьяный был. Уроды какие-то не местные.
– А с